Ульяна Жигалова - Горький шоколад

Подвал был сквозной под всем домом, ее подъезд посередине. Чем дальше, тем было темнее. Видимо, рачительные бомжики все двери держали закрытыми. Глаза привыкли к темноте, идти стало легче. По подвалу проходило множество труб, запах канализации был достаточно сильным, часть труб была обмотана каким-то материалом, что-то вроде пакли, и поверху мешковиной. Обмотка местами была сорвана, и использована в качестве матрацев.

В самом конце подвала, где трубы то ли начинались, то ли заканчивались, из труб были составлены какие-то повороты, соединения и сварные опоры. Деньги жгли Ксении руку, она подошла к самому углу, за трубой было немного места. Завернув сумку в паклю и мешковину, она забила ее за трубу в самом низу, достаточно далеко, даже в двух шагах не видно, если не знать, что там что-то спрятано.

Избавившись от денег, девушка стала думать, что ей то делать? Вернуться в комнату нельзя, явно там сейчас преследователи Беса. Вышла она без сумки, без паспорта, без денег. Куртка осенняя, поверх халата, и все. В карманах – мелочь металлическая, пара бумажек, пачка сигарет. На улице зима, а у нее ноги голые и в тапках. Здесь она решила сидеть до вечера, потом пойти домой и взять вещи. Но страх мутил голову, сердце рвалось к горлу, руки тряслись. И страх толкал «беги».

Ксения поднялась по лестнице, наощупь стала искать дверь. Споткнулась, упала, разбила колени. Нащупала дверь, толкнула – закрыто. Начала ощупывать по периметру, о, удача, здесь был обычный крючок! Откинув металлический крючок, сидевший весьма крепко, так что ободрала костяшки пальцев, Ксения приоткрыла дверь. В этом подъезде было тихо, осторожно вышла. Прошла до подъездной двери, выглянула в щель.

Возле ее подъезда стояла машина, возле нее два крепких мужчины в кожаных куртках. Выходить стало страшно, пошла назад. Тут в подъезд вышла молодая испитая женщина. В руках у нее были сумки с пустыми бутылками. Увидев Ксюшу, она заулыбалась щербатым ртом,

– Доброе, слышь, девка, у тебя курить есть? Курить хочу, не могу, и похмелится нечем. А этот хрен, высосал ночью мою заначку и дрыхнет, сука. Сдохну сейчас, как курить охота.

Ксения еще раньше обнаружила в кармане куртки пачку сигарет, как-то с девчонками баловались, так и забыла. Она достала пачку, открыла – зажигалка лежала так же внутри. Это Танька всегда так делала, чтобы не потерять.

Она протянула пачку тетке, та никак нем могла достать сигарету, руки дрожали. Тогда Ксения достала ей сигарету, прикурила и сунула в руку. Та блаженно затянулась. Вторую сигарету Ксения прикурила для себя. Какое уж тут здоровье беречь…

– Меня Томкой кличут. А ты кто такая? Чего стоишь тут, полуголая? -спросила женщина.

– Да я мусор выносила, дверь захлопнула, подруга приедет только вечером, дверь ломать боюсь – хозяйка выгонит. Что делать, не знаю, – неожиданно для себя придумала Ксюша.

– Ха, у нас тут часто двери выносят, то набухаются, то как ты, ключи по пьяни потеряют. Ты девка чистая, смотрю, если не побрезгуешь – можешь у меня до вечера посидеть.

– Хорошо бы, а то я уже замерзла, а здесь никого не знаю – недавно переехали, – однако, что гоню, сама себе удивилась девушка.

– Ладно, пошли, я тебя запущу – я тут рядом, на первом, да пойду – трубы горят, надо похмелиться. А денег у тебя нет совсем?

Ксения достала и показала две бумажки по сотне, и пожала плечами.

– Да это ж бутылка у Семенихи, – глаза Томки загорелись, – дай мне сейчас, подлечусь, бутылки сдам, верну к вечеру.

Через две минуты Ксения была в такой же, как у нее, гостинке, только неимоверно грязной и пропахшей перегаром. На полу возле видавшего виды дивана храпел мужик, у входа в крошечной прихожке стоял холодильник, стол и стул. На столе и в комнате на табурете – объедки хлеба, банки из-под кильки в томате, соленые огурцы прямо в трехлитровой банке.

Зато сбоку за дверью была раковина и унитаз. Когда Тамара ушла, девушка сходила в туалет, оказывается, очень сильно хотелось, умылась, попила. Вышла и тихонько устроилась в прихожей.

Томки не было долго, очень долго. Первый час Ксения ждала терпеливо, второй – дергаясь и нервничая. Страх гнал ее прочь. Было страшно, что проснется «этот хрен», крупный мужик с небритой рожей, в трусах и майке-алкоголичке.

Бежать с голыми ногами зимой было глупо. Ксения осторожно перешагнула через спящего, и прошла к раскрытому шкафу. Трогать чужие вещи было противно, но жить захочешь…

Через полчаса на ней были более-менее целые спортивные штаны, носки, свитер с вытянутыми рукавами. Своя куртка поверх толстого свитера не застегнулась, да и бросалась в глаза своей новизной. Без сожаления Ксения повесила ее на крючок, и сняла висевшую здесь же замызганную темно-синюю куртку с капюшоном. Эта куртка сделала ее бесформенной бомжихой. Сапоги были вообще разбитые, со сломанными замками. Но все же лучше, чем тапки.