Ульяна Жигалова - Горький шоколад 2. Из пепла

– Есть и спать. Веди меня, верный Санчо Панса!

В кухне тетка Маруся кинулась обниматься, потом отскочила, смутившись.

– Ой, простите, я по-простому. Уж очень рада вас видеть!

– Спасибо, теть Марусь! Я тоже рада вас видеть! А почему вы здесь? Что случилось с отелем?

– Сожгли нас, дочка. Говорят, искали какую-то женщину, то ли шпионку, то ли воровку. Вроде думали на тебя, ты только уехала, через месяц и сожгли. Добро никто не погиб, но наших всех жалко… Кто где, всех пораскидало. Ой, я болтаю, а ты кушать, наверное, хочешь? С дороги же!

Забегала, накрывая на стол прямо в кухне, запахи пошли упоительные, аж желудок выдал громкую руладу.

– Ого, – засмеялась кухарка, – проголодалась! Сейчас я тут накрою, и мы поговорим по-бабски, ты мне все расскажешь, что и как.

Обед занял почти два часа, историю своей любви Ксения рассказала осторожно, без подробностей. Изменил, обманул, нашел другую. Тетка Маруся аж слезу уронила, надо же, а такая любовь была! Такой порядочный мужчина! Никто бы не поверил!

Перед сном девушка долго думала о Нике, о том холоде, что опять поселился в душе. Она боялась жалеть его, но помимо воли, жалость крутила в душе, как крутит суставы при гриппе. Она успела рассмотреть его лицо, да это было ужасно, но не ужаснее, чем она себе представила. Карие глаза, полуслепые, но живые и с огромными зрачками, придавали беззащитный вид ужасному Нику.

Глава 4. Планы на жизнь

Утром за ней пришел Макс, удивленно-радостный. Не хамил, глазами не прожигал. Ксения напряглась, что ж изменилось за ночь.

– Не поверишь, Кукла, наш босс просто ожил с твоим приездом. Вчера от массажа с мазями не отказался, знаешь, как шрамы болят и тяжело их разрабатывать? Боль, что аж зубы крошатся. А сегодня с утра изъявил желание завтракать, вместе с нами. Маруся уже накрыла в столовой. Только уж прости, солнце он не любит, шторы будут закрыты.

В пустом доме и правда была праздничная атмосфера, вроде бы все так же, но гнетущей тишины нет. В столовой накрыт стол, на крахмальной белой скатерти куча блюд и тарелочек, запах Марусиной выпечки окутал весь дом.

Ксения с Максом сели – он справа от прибора в торце стола, она – слева. Ждали молча. Ровно в девять, под шум электромотора, въехал на коляске Ник.

– Доброе утро! Я решил, что самые близкие мои люди вполне могут справится с нервами, и привыкнуть к моему внешнему виду. Надеюсь, аппетит я вам не испорчу? – Сарказм был тот же, хотя голос иной, и если не всматриваться, а только слушать, вполне можно привыкнуть, решила Ксения.

– Доброе, Ник! Не испортишь, я так хочу есть! У меня пока нет токсикоза, а есть жуткий жор. Так что, пожалейте меня, давайте начнем без предисловий!

Ник опять улыбнулся, и кивнул Максу на блюда, накрытые серебряными колпаками. Тот открыл все, положил ему на тарелку немного паровой рыбы под сливочным соусом, ломтик хлеба. Ел Ник левой рукой, правая в перчатке лежала на подлокотнике кресла.

Ксения же с удовольствием подвинула к себе омлет, потом рыбу, потом попросила сделать кофе латте в большой кружке, и приступила к пирожкам.

– Детка, если ты будешь так есть, к родам ты не войдешь ни в одну дверь, – прошептал Ник, давно отложивший вилку, и с непонятной гримасой, разглядывавший Ксению.

«Да, надо еще научится определять, когда он улыбается, потому что на улыбку это совсем не похоже» подумала девушка, а сама засмеялась.

– Сама не знаю, куда в меня лезет. Вчера груш съела штук пять, а сегодня еще хочу, как будто умру без них. Скажи спасибо, что груши, некоторые тетки известку и мел жрут.

– После завтрака Макс отвезет тебя в больницу, пройдешь полное обследование. Если надо – будешь неделю туда ходить, я хочу, чтобы с тобой все было хорошо. Мне теперь не грозит заиметь семью и детей, и твой ребенок станет моим наследником. Поэтому, прошу всех так к нему и относиться.

– А ты ничего не попутал, мой безумный босс? Это мой ребенок, и он будет только моим.

Макс тоже охренел от заявления друга, и прокашлявшись, попросил:

– Ник, давай не делать поспешных выводов. Если тебе нужны дети, мы можем нанять суррогатную мать, сделать эко и так далее. Вон Киркоров себе уже двух сделал.

– Макс, ты мне друг и брат, но решать я буду сам. Мои решения не обсуждаются. Кукла, ты поела? Вас ждут к десяти, я договорился.

– Ник, я должна тебе сказать, там, когда я выплыла из реки, и чуть не сдохла, я дала себе слово – никто никогда больше не будет управлять моей жизнью. Тем более жизнью моего ребенка. Даже ты. Оставь эти глупые планы.