Джинни Майерс Сэйн - Темные тайны

– Это должен быть Кейс, – произносит он. Его глаза мрачнеют, в них словно назревает грозовой шторм, который часто бывает у нас на болоте. – Это единственное, что пришло мне в голову, ведь он такой ревнивый.

Я стараюсь прогнать эти мысли, но тот страх, который я ощутила в сарае, выползает, словно щитомордник. Мурашки бегут по моим рукам и поднимаются по шее.

– Он приходил ко мне вчера вечером, – признаюсь я. – Кейс думает, будто Элора изменяла ему, будто она была влюблена в кого-то другого. – Харт вскидывает голову и хмурится, а лицо его бледнеет. – Он хотел, чтобы я сообщила ему, в кого.

– Все это чушь собачья. Теперь ты понимаешь, о чем я говорю, Грей? – Харт крепко стискивает челюсть и нервно проводит по волосам рукой. – Если Кейс считал, что это правда… если вбил себе в голову… это более чем достаточный мотив для…

– Для убийства, – говорю я, и он кивает, но я все равно не хочу в это верить. – Ты от него что-нибудь чувствуешь? От Кейса?

– Да, – отвечает Харт. – Но в этом как раз и проблема, слишком много всего: чувство вины, злость, боль, ревность и страх. Сама выбирай, что нравится. У парня в душе чертов коктейль. Всего и не перечислить.

– Однако ничто из этого не свидетельствует о том, что он ее убил, – возражаю я. – Я тоже чувствую все эти вещи. Все до единой.

– Да. – Лицо Харта смягчается. – Знаю, Грейси.

Я делаю шаг назад и напоминаю себе, что Харт лишь ощущает эмоции. Он не может знать причину.

– Но ничто из этого не свидетельствует о том, что он ее не убивал. – Лицо Харта становится строгим. – Кейс что-то скрывает.

Мне хочется, чтобы между нами было больше пространства, потому что я тоже кое-что скрываю, но владение секретами не делает тебя убийцей. Кроме того, тот, кто находился под моим окном прошлой ночью, определенно не был Кейсом.

– Может быть, это кто-то посторонний? Кого мы даже не знаем? Может…

– Нет, – качает головой Харт. – Элора ведь исчезла не с парковки продовольственного магазина. Чем занимался здесь этот человек? Откуда он взялся у протоки Лайл, да еще и поздно ночью? Это бессмыслица.

– А тогда что насчет Демпси Фонтено? – спрашиваю я. – То, что он совершил с Эмбер и Орли…

– Это не имеет никакого отношения к Демпси Фонтено. Лучше бы ты вообще о нем не упоминала, довела себя до того, что видишь призраков.

– А если…

– Перестань, это же древняя история! – Харт с силой ударяет по прилавку, и маленькие бутылочки подскакивают. – Забудь про нее, Грейси.

Звонит колокольчик, и в магазин, держась за руки, заходит молодая пара.

– Добро пожаловать в «Мистическую Розу», нежные души, – произношу я, а Харт отходит и делает вид, будто рассматривает свечи, а я тем временем помогаю Йену и Мэнди с озера Чарльз определиться с покупками, затем пробиваю их товары: благовоние, книгу о диких травах южной Луизианы и один приворотный камень.

Я надеюсь, их деньги окупятся.

Когда они уходят, Харт возвращается к прилавку, наклоняется ко мне и протягивает руку, чтобы дотронуться до кулона Элоры с маленькой голубой жемчужиной. Мазолистые пальцы касаются яремной впадины у меня на шее, и я замираю.

– Ты можешь выйти отсюда? – тихо спрашивает он.

– Да, как только Лапочка закончит со своим гаданием.

Харт кивает:

– Я подожду тебя снаружи.

Я наблюдаю, как он скрывается за дверью, и спрашиваю себя, что сказала бы Элора, если бы увидела, как жалко я выгляжу, потому что сохну по ее брату.

Иногда, когда я сбегала с работы в магазине, мы с Элорой прятались в высокой траве за сараем. Мы ели мятные конфеты, украденные с блюда сладостей Лапочки, а Элора подтрунивала над моей безнадежностью в том, что касалось мальчиков. Время от времени я пыталась подражать ее тембру голоса, чтобы проверить, будет ли он звучать так же музыкально и очаровательно, как у нее. Но Элора постоянно повторяла, что мой голос звучит, как крики умирающего гуся. После чего мы хохотали до слез.

Элора могла флиртовать с любым, для нее это было легко, как дышать. Я не обладала такой непринужденной магией. Я вообще никакой не обладала, кроме той, которой делилась со мной Элора.

Когда через десять минут я выхожу на улицу, Харт стоит на причале. Я внимательно рассматриваю его: длинные ноги, крепкая спина в облегающей белой футболке, ковбойские сапоги, потертые джинсы и непослушные черные кудри. Мои подружки из Литл-Рока съели бы его на десерт.

Но этим летом Харт другой. Жесткий, неприступный.

Он оборачивается, понимает, что я за ним наблюдаю, поэтому спешу к нему по дощатой дорожке.