Эшли Дьюал - Свободные

– Но мне правда жаль. Я поставила вас в неловкое положение.

– Так и есть.

– Поэтому простите.

– Зачем? – Елена подходит ко мне. Останавливается практически перед моим носом и вновь грациозно пожимает плечами. – Ты поступила так, как считала нужным.

Растерянно складываю перед собой руки. Странный разговор, и я понятия не имею, что говорить дальше. Может, просто сорваться с места и выбежать из комнаты?

– Вы… – Не знаю почему, но эта женщина внушает мне ужас. – Вы разочарованы?

Елена вдруг снисходительно выдыхает. Она поправляет темные, густые волосы и говорит:

– Возможно, однако не из-за того, о чем ты подумала.

– Вас не смутила моя поздняя вылазка?

– Нет. Я знала, что так будет. Все знали. Но меня расстроили твои слова. – Женщина возвращается к зеркалу. Садится на табурет и отрезает: – Я думала, ты сильнее, чем кажешься.

Что ж, это задевает куда больше, чем все сказанное ранее. А может, я просто разделяю ее мнение и тоже недоумеваю: когда я стала такой слабой, когда решила, что бежать от проблем – единственный выход.

Собираюсь уйти, как вдруг Елена восклицает:

– Подожди. Раз уж мы встретились и даже перекинулись парой слов… – она кривит губы и вновь оборачивается. – Во-первых, твоя одежда.

– Что с ней?

– Ее нет. То, что ты носишь – нужно срочно сменить. – Она не поясняет почему, а я не бросаюсь спорить, ведь знаю, в чем дело. – Во-вторых, уроки. Я говорила с директрисой, она записала тебя на дополнительные занятия по высшей математике, французскому, литературе и обществознанию. Будешь посещать их в зависимости от основного расписания.

– Как скажете.

– И, в-третьих, благотворительный вечер Школьного Фонда Искусств. Это традиционное мероприятие, на которое приглашаются те семьи, что числятся в комитете профсоюза и регулярно жертвуют деньги на развитие и рост лицея. – Она кивает. – То есть мы.

– И я?

– И ты. Предупреди Сашу. Он наверняка, как всегда, решил забыть и исчезнуть. Скажи, в этот раз я лично поведу его за руку. Как на первое сентября.

Она кивает, поворачивается к зеркалу, а я медленно выхожу из комнаты. Итак, отлично, из школы меня не выгнали. Интересно, почему? Еще более интересно, что я буду делать на благотворительном вечере, не имея ни гроша в кармане? И куда интересней, почему Елена не сожгла меня презрительным взглядом и не выкинула из собственного дома к чертовой матери?

Ладно. Будем считать, что мне дали второй шанс.

Я спускаюсь по лестнице, постанывая то ли от головной боли, то ли от коликов в боку: тот урод оставил парочку хороших синяков на моей талии, как вдруг вижу Константина. Он тоже меня видит и тут же, молниеносно, сводит толстые, густые брови в одну линию. Почему-то вспоминаю слова Елены и решаю не извиняться. Раз здесь такие правила, буду их соблюдать.

– Рад, что ты цела, – цедит отец и скрещивает на груди руки. – Голова болит?

– Немного.

– А что-нибудь еще?

Наверное, он имеет в виду совесть, так что я тяжело выдыхаю и киваю:

– Да, я оплошала.

– Ты ушла! Попросту сбежала! – скорее всего, в подобных ситуациях он никогда еще не был, потому что лицо у него удивленное и шокированное. – Зои, ты села на мотоцикл и укатила с незнакомым байкером! Вечером! Совсем одна!

– Издержки подросткового максимализма, – неохотно предполагаю я. – С кем не бывает.

– Это неправильно.

– Наверное.

– Впредь так не делай.

– Хорошо.

– Все? – Он пожимает плечами. – Ничего больше не скажешь?

– А что еще я могу сказать?

Константин опускает руки. Смотрит на меня разочарованно, выражая именно эту эмоцию. И неожиданно порицательно отрезает:

– Извинений было бы достаточно.

Он уходит, а я так и стою с открытым ртом, едва сдерживаясь от безумного порыва удариться головой о стену! Что за бред? Он ждал извинений? Тогда какого черта Елена их терпеть не может? Отлично! Просто замечательно.

Мы приезжаем в школу за пятнадцать минут до начала уроков, и я спокойно выдыхаю, обрадовавшись, что не буду вновь выслушивать тираду от директрисы насчет опозданий и тотального неуважения к старшим. Мы проходим около стенда с объявлениями, листовками, расписанием занятий, и я невольно останавливаюсь. На доске снимок улыбающейся девушки с кольцом в губе и сильно накрашенными глазами. Вокруг фотографий множество приклеенных маленьких листочков с пожеланиями, словами поддержки, и мне становится жутко неловко.

Похоже на мемориал.

– Кто это? – легонько пихаю Сашу в бок. – Неужели ее больше нет?