Влада Астафьева - Малахитовый Лес

Это позволяло ему убить ее без жалости, уже не человека – чудовище, притворившееся человеком. Он просто не успел. Он слишком много времени потратил на проверку, позволил себе отвлечься, и стало слишком поздно. Какие-то люди навалились на него со всех сторон, прижали к грязному полу, надавили на спину. Орали что-то, ударили пару раз. Он пытался объяснить им, какую ошибку они допускают, но они не слушали. Когда живая стена расступилась и Капралова рывком подняли на ноги, было уже слишком поздно: существо с идеальным лицом и волчьими глазами исчезло.

За тем, как Капралова уводят, а потом увозят, Тори наблюдала из «Скорой помощи». Она считала медицинское вмешательство лишним, но врачи настояли. Она думала, что хватит быстрой перевязки, но ее в итоге утащили в больницу – накладывать швы и проверять, не получила ли она бонусом сотрясение мозга.

Сотрясения не было, и из больницы Тори удрала в тот же день. Внутри поселилась непривычная пустота, появившаяся в тот момент, когда Капралов направил на Тори ружье. Она ведь знала, что он может ее убить, а она должна бояться… Почему же не боялась? Медики сказали, что у нее шок, и рекомендовали остаться под наблюдением. Тори заявила, что никакого шока у нее нет, и в тот момент она даже себе верила. Она бы знала, если бы поддалась шоку, правда?

О том, что у нее выключен телефон, она почему-то вспомнила только вечером, уже в своей квартире. За это Тори тут же была наказана – сотнями сообщений от друзей и коллег, десятками пропущенных звонков. По-хорошему, ответить следовало всем, однако на это не осталось сил. В теплой кухне Тори почему-то стало так холодно, как не было на покрытой льдом трубе – до сведенных мышц, до клацающих зубов. Хотелось забраться в горячую ванну и спрятаться там ото всех, но ее внутренний взрослый победил, заставив ее перезвонить Николаю. Совесть согласилась с тем, что этого разговора будет достаточно, а все остальные подождут до завтра.

Вот только Николай не желал упрощать ей жизнь и делать беседу по возможности короткой. Первые пятнадцать минут он просто орал на нее, а Тори почти не слушала, она отыскала в шкафу плед и завернулась в него, как в плюшевый кокон, однако холод по-прежнему не отпускал.

Утомившись от собственной речи, Николай наконец спросил:

– Как ты вообще связалась с этим психом? Чем ты только думала?

– А он и не псих, – отозвалась Тори. – Подозреваю, протрезвев, он поймет, какие проблемы огреб на ровном месте, и задницу себе откусит. Он был обычным клиентом, и ничего противозаконного я не делала.

Противозаконное делал как раз он. Задача Тори была проста: ей требовалось устроиться на работу и выяснить слабые места компании Капралова. Она давно уже жила этим – аналитикой, граничащей с промышленным шпионажем. Впрочем, если бы у объекта ее внимания не нашлось никаких прегрешений, выполнить задание Тори было бы очень непросто – такое уже случалось.

Однако контора Капралова в юридическом смысле оказалась построена из соплей и палок. Он жульничал везде, где только получалось, и секрет его успеха таился в том, чтобы вовремя приплачивать аудиторам и прочим «нужным человечкам». Однако Тори уже заплатили совсем другие люди, и ей достаточно было указать на все прегрешения Капралова, которые копились годами, – нисколько не мучаясь угрызениями совести. Его девиз по жизни был прост: «В этой стране все воруют, а я что – хуже?».

Но с его мнением не согласились ни налоговая, ни прокурор. Фирма Капралова унылым булыжником отправилась ко дну, Тори получила вознаграждение от его конкурентов, которые ее и наняли, и посчитала историю законченной. Она не ожидала, что Капралов узнает о той роли, которую она сыграла в его судьбе, – или что он придет мстить. Неприятно получилось. Но от такого никто не застрахован.

Вот только Николай считал иначе:

– Ты его спровоцировала!

– На что, на алкозабеги с ружьем?

– Ты его предала!

– Уж не знаю, из какого места ты вытянул рыцарский плащ, но засунь его обратно, – посоветовала Тори. – Я устроилась к нему на работу вполне легально и даже не сломала ему руку, когда эта самая рука ломанулась ко мне под юбку. Работала я тоже честно. Ну а то, что я увидела нарушения закона и сообщила, куда следует… Так это называется гражданский долг.

– Хочешь сказать, что, если бы этот твой Капралов не нарушал, ты бы его не подставила?

– А я никого не подставляю, представь себе. Не из благородства, слишком ненадежная стратегия просто. Если бы Капралов работал без нарушений, я бы составила для его конкурентов стратегию, которая позволила бы обыграть его другими путями. Но он значительно упростил мне задачу.