Галина Романова: Кукла-любовь

Надо же! У них даже мысли сходятся. Игорь посветил в сторону друга.

– И чай. И печка, – он улыбнулся. – Мы быстро. Хоть и подморозило, но земля копаная, сильно не промерзла. Мы мигом.

Все вышло быстрее, чем они думали. Верхний слой даже не промерз как следует. Комки рассыпались, яма увеличивалась.

– Ты сюда, левее, чтобы того не тронуть. – скомандовал Валера.

– Он упакован, – пробубнил тот. – Как мумия.

– Все равно. Противно.

Игорь послушно сдвинулся влево и активно заработал лопатой. Валера трудился с ним рядом. Прошло минут пятнадцать. Они вырыли много, но еще недостаточно. Выбрались из ямы. Валера достал фляжку с водой. Они попили по очереди. Сняв с головы фонарь с резинкой, Валера вытер пот со лба, посветил в яму.

– Еще минут пять и… Погоди, это что там?

– Где? – не понял Игорь и даже попытался пошутить, фыркнув с нервным смешком. – Могила там, брат.

– Нет, погоди, Игорек. Смотри, куда свечу! Что там блестит?

Они подошли к самому краю, уставились на луч, высверливающий в рыхлой земле световую дыру. В самом ее центре, в самом деле, что-то сверкало.

– Стекляшка, может, какая-то? – предположил Игорь.

– Откуда? На двухметровой глубине в чаще леса стекляшка?! Это что-то…

– Значит, жук, спящий, – кивнул Игорь.

– Нет, брат, это не жук.

И Валера, сам не зная зачем, прыгнул туда, присел на корточки и принялся разгребать землю руками.

– Ты прямо как археолог. – Игорь хихикнул, но как-то невесело. – Чего там?

– Смотри сам! – выпалил Валера почему-то шепотом и сел на землю. – Рука! Это рука, Гоша! Женская!

– Эй, ты охренел, что ли? Крыша съехала? Тоже на что-то подсел?! – запричитал Игорек, заполошно бегая по краю ямы. – Учти, я тебя хоронить не стану, придурок! Я…

– Заткнись. – простонал Валера. – Смотри!

Он направил луч фонаря на то, что его так напугало. Игорь свесился над ямой и тут же почувствовал дикую, болезненную тошноту.

Из земли торчала изящная женская рука. Левая, отстраненно определил Игорь, изо всех сил стараясь, чтобы не наблевать Валерке на голову. На безымянном пальце на руке был надет перстень с каким-то камнем, его блеск и отразился в луче фонаря, привлек Валеркино внимание.

– Кто это, Валера?! – прошипел Игорь.

– Я не знаю, – задушенным голосом отозвался тот и вдруг начал активнее работать руками, пытаясь разгрести землю.

– Не надо! – взмолился Игорь и захныкал. – Не надо. Зачем?

– Я хочу знать… – исступленно шептал друг. – Я хочу знать… Кто, за что, почему?!

Он разрыл руку до локтя, убедился, что следов от уколов нет, вены чистые, и принялся рыть дальше. Игорь, забыв про мороз и декабрь на улице, сел на краю ямы, подтянул колени к подбородку, уложил на них голову и, зажмурив глаза, начал тихонько подвывать. Только один раз он глянул в яму снова, когда Валерка полностью отрыл женское тело.

– Нет. Я ее не знаю, – прошептал он и уполз на четвереньках ближе к кустам. Его начало рвать.

Валерка справился сам. Он осмотрел тело женщины, потом свалил рядом того, кого они тащили через чащу леса. Выбрался наверх, забросал яму землей, потопал сверху. И напоследок, сорвав с ветки ленточку, поволок друга через лес к машине.

Там, на запущенной лесной дороге он его отряхнул, встряхнулся сам и впихнул Игоря на пассажирское сиденье. Сам сел за руль, и они поехали. Молчали почти всю дорогу. Уже у самых ворот, венчающих двухметровый забор, Валерка разлепил губы:

– Игореша, нам надо молчать.

– Что?! Ты о чем?! – Игоря трясло, желудок разламывался от боли.

– Нам надо молчать о находке. Мы ничего не видели. Понял?

– Да. А кто… Как ты думаешь, кто это?

– Я не знаю. И знать не желаю. Но… – И тут Валерка повернулся к нему, схватил Игоря за воротник спецовочной куртки, с силой дернул на себя и зашептал прямо в ухо: – Но я знаю одно: тут творится нечто неладное. Не то, что всем говорят. И нам с тобой, брат, надо делать отсюда ноги.

– Но как?! Это невозможно! Это…

Игорь трясся всем телом. И Валера неожиданно подумал: слабак. Странно, что он на голову выше его в должности.

– В следующий раз, когда повезем очередного «нарика», мы сбежим. В следующий раз. А пока молчим.

Он вышел из подъезда и сощурился от яркого солнца. Притормозил, задрал подбородок, глубоко подышал. Пахло замечательно – подмороженной водой. Ни с чем не сравнимый запах свежести. Утренней свежести. Или свежего утра? Как будет правильнее? Наверное, нет существенной разницы.

– Может, уже будем двигаться?