Галина Романова - Кукла-любовь

– Наверное, ради дочери.

Игнат посмотрел на красивое блюдо для десерта все от того же сервиза, наполненное воздушными пирожными. Маша не притронулась к угощению. От чая не отказалась, а вот пирожные есть не стала. Жаль. Он потратился, а она пренебрегла.

– Что ради дочери? Унижаться перед этим сухарем? – Маша выпятила нижнюю губу, помотала головой. – Никогда бы не стала так делать.

– Мария, вы такая… – он ласково улыбнулся ей. – Такая юная. Кто-то сказал: никогда не говори «никогда». Кто знает, что с нами может случиться через несколько месяцев, лет? Как мы можем поменяться? Что станем проповедовать?

– Это вы к чему? – не поняла Маша, откладывая в сторону последнее письмо.

– К тому, что мать Ларисы, пока была молодой, тоже наверняка рассуждала, как вы. Шли годы. Росла дочь, задавала вопросы. В какой-то момент ей наверняка стало казаться, что она была не права, и она возобновила общение с тем, кого предала забвению. Может, ради себя, может, ради дочери. Ей, как видите, это пригодилось.

Он загрустил, повесил голову. Маше сделалось его невыносимо жалко.

– Вы не убивайтесь так, Игнат Федорович. Найдется ваша Лариса. Нагуляется и вернется.

– Вы всерьез полагаете, что она просто… – он тяжело вздохнул. – Что она просто загуляла?!

– Все свидетельствует именно об этом.

– А как же письма? – округлил он глаза. – Они же есть! Она собиралась к отцу, вроде даже созванивалась с ним.

– По звонкам мы не нашли подтверждения. Пробили всех абонентов, зафиксированных за последнее время – не было и намека на звонки за Урал. Она не звонила ни туда, ни оттуда. – Маша дотянулась до его руки, осторожно тронула. – Все звонки по месту жительства. Она не собиралась ехать туда, Игнат Федорович.

– Но как же так! – Его глаза наполнились обидой и слезами. – Она обо всем этом рассказывала так увлеченно! Я не мог ей не поверить. Это было так… Так искренне!

Маша не знала, что ответить. Слава богу, Чекалин позвонил в дверь.

– Кто это? – насторожился хозяин.

– Мой коллега. Устал, видимо, ждать меня в машине, – неумело соврала она. – Откроете?

Игнат Федорович тяжелой поступью двинулся в прихожую. Взгляд, которым он прокладывал себе дорогу, Маше не понравился.

– Почему? – спросил Алексей на обратном пути.

– Он показался мне таким свирепым.

– Взгляд или Игнат?

– Игнат со взглядом, – хихикнула Маша, прижимая ладошку к губам. – Он рассвирепел, когда узнал, что я не одна. Это совершенно точно.

– И совершенно точно догадался, что я не ждал тебя в машине, а прошелся по соседям.

– Ну да. Как он сказал, когда дверь тебе открыл? – Маша пощелкала пальчиками, пытаясь вспомнить: – «Всех опросили?»

– Нет, не так. Он спросил: «У всех все узнали?»

– Да. Точно. Он догадался, что, пока я письма читала, ты вел поквартирный опрос. Кстати, есть что-нибудь интересное?

Алексей поморщился, вспомнив, как летели слюни изо рта Нины Ивановны, когда она рассказывала о соседях сверху. Толковой информации ноль, одни сплетни.

– Кто на кого голос повысил. Кто когда громко стулом двинул. Как белье с веревки не снимают, и оно гремит. Ну что это, Маш, что?

– Да, ерунда полная, – она вжалась спиной в пассажирское сиденье. – И с письмами какая- то фигня.

– Что не так?

– Писанины много, а рассказать нечего. Пустота какая-то.

– А они реальные, письма-то? Не Ларисой написанные?

– Не, бумага пожелтевшая. Чернила старые.

– А конверты?

– Конвертов нет. Стопка писем, перевязанная атласной ленточкой. Наверняка в какой-нибудь шкатулочке хранились на антресолях, пока Лариса их не нашла.

– А как же она тогда адрес узнала, если конвертов нет?

– В письмах то там то сям упоминается город, улица, номер дома.

– Надеюсь, записала?

Маша посопела. Он прямо ее за новичка держит, считает, что совсем неопытная дурочка!

– Записала, – проворчала она и ткнула пальцем в сторону своего подъезда. – Близко не подъезжай.

Алексей догадливо хмыкнул. Женька рассказывал, что мама Маши всегда стоит у окна, дожидаясь ее возвращения, а потом мучает вопросами: кто ее подвозил, а женат ли он, где работает, есть ли у него свое жилье…

– Пока, – произнесла Маша, вылезая из машины. – До завтра. Спасибо, что сопроводил. Я же понимаю, это не твое дело.

– Не за что. – Леша тоже выбрался и стоял рядом с ней. – Обращайся.

– Да, вот еще что… – Она порылась в сумочке, достала что-то. – Не можешь отдать на экспертизу?

– Это что? – он приблизил к глазам лист бумаги в пластиковом пакете для улик. – Письмо?