Анна Данилова - Умри, богема!

– А завещание? Наследство?

– Вот об этом мне вообще ничего не известно. Но если бы что-то было, то к маме постучался бы уже настоящий нотариус, разыскал бы нас…

– Получается, что он, состоятельный человек, оставил вас с мамой ни с чем? А может, у него были и другие дети?

– Об этом мне тоже ничего не известно.

– А у тебя остались его фотографии?

– У мамы был альбом, куда она складывала все, что находила об отце, – какие-то вырезки из журналов и газет, его старые фотографии… Хочешь посмотреть?

– Да честно говоря, когда я только узнала, кем был твой отец, я сама нашла о нем довольно много чего в интернете, – призналась Марина. – Красивый молодой человек, знаменитый танцовщик, талантливый человек… Думаю, если бы не ваши сложные семейные отношения, ты могла бы гордиться им.

– Да я и так горжусь, – ответила я без энтузиазма. Конечно, обида где-то глубоко во мне еще жила.

– Ладно, я все поняла. Чайку?

Мы с Тряпкиной были потрясены, когда вечером на пороге моей квартиры появился человек, назвавшийся Франсуа Делормом. Даже как будто бы трезвый, он производил впечатление человека, находящегося в болезненном похмелье. И от него разило. Это потом он расскажет, что в ожидании моего ответа на свое письмо он жил у одного своего знакомого, который каждый день знакомил его, как он сказал, с «волшебной» водкой. Выходило, что в том, что он пьянствовал почти неделю, виноват не сам Делорм, а его знакомый, но мне показалось, что он просто боялся встречи со мной. И что он вовсе и не нотариус, а лишь помощник такового, отправленный в Москву единственно потому, что только он в той нотариальной конторе более или менее знал русский язык. Ему и надо-то было просто доставить мне завещание. Такой вот застенчивый человек, слабый и безвольный.

Мы впустили мсье, предварительно изучив его паспорт. Бордового цвета, все, как полагается, просветила меня Марина, откуда-то знающая, как выглядит паспорт гражданина Французской Республики.

– Чаю? Кофе?

– Кофе! – взмолился он.

Худенький высокий парнишка в сером костюме и голубой сорочке не первой свежести. Видать, крепко знакомился он с российским алкоголем. Если бы не мой звонок, подумалось мне, неизвестно, чем бы вообще закончилась для помощника нотариуса эта деловая поездка в Москву.

– А может, хотите принять ванну? – спросила Марина, чем очень удивила меня. Она же с невозмутимым видом пожала плечами в ответ на мое выражение лица, мол, а что такого, видно же, что он давно не мылся.

В ответ на Маринкино предложение наш нотариус (мне так проще его называть) лишь восторженно подкатил глаза, что означало: о, да!

– Ну, ладно, пойдемте! – Я проводила парня в ванную комнату, снабдив его всем необходимым, в том числе дала халат Игоря.

– Вроде и паспорт его, но где доказательство того, что он помощник нотариуса и что документ, который он собирается мне предъявить, настоящее завещание?

– Вот сейчас он выйдет, и мы попросим его показать удостоверение нотариуса. Хотя, как оно выглядит, я точно не знаю. Вот паспорт знаю, у меня знакомый был, француз, он жил какое-то время у нас, стажировался, учил язык. А я в свою очередь подтянула свой французский…

Франсуа в халате Игоря, розовощекий, с мокрыми волосами и красными воспаленными глазами выглядел совсем как мальчик. Нос его блестел так, словно он долго тер его мочалкой. Сначала он начал эмоционально благодарить нас по-французски за то, что мы предоставили ему возможность помыться в роскошной, как он выразился, ванне. Затем, не переодеваясь, бросился к своему саквояжу, вынул из него толстую кожаную папку, раскрыл ее и вывалил на стол целую кипу фотографий и документов.

– А это что? – спросила я, разглядывая снимки, на которых был изображен некрасивый, с ввалившимися глазами изможденный мужчина в клетчатой рубашке. Он же – помоложе, в поварском колпаке со сковородкой, полной креветок, в руках. Он же – умытый, в костюме с маленькой девочкой на коленях. Везде на фотографиях одно и то же лицо, то помоложе, то постарше.

– Спроси не «что», а «кто», – посоветовала мне Марина. – Думаю, это как раз твой дядя Миша.

– Да-да, это Миша Петрофф. Ваш дядя. И вот его завещание.

С этими словами Франсуа открыл толстый документ, состоящий из двух пакетов – на русском и французском, – завещание.

Уж не знаю почему, но на меня все это действо не произвело ровно никакого впечатления. Не скажу, что я ожидала какого-то подвоха, нет. Просто меня больше порадовало бы, позвони мне (по телефону ли, в дверь) Лева. Чужой человек, мужчина, с которым я так неосторожно провела ночь. Его звонок мог бы означать только одно – что я ему хотя бы понравилась. Или что-то во мне. Неважно.