Джозеф Нокс - История настоящего преступления

Эвелин писала, что предприняла крайне смелый шаг: связалась с близкими родственниками Зоуи Нолан и побеседовала с ними сначала как обычный человек, а позже – как писатель. Заручившись их согласием, она почти год интервьюировала друзей и приятелей Зоуи, всех, кого только смогла найти и кто соглашался говорить под запись. Картина вырисовывалась сложная и противоречивая. Где-то версии событий совпадали, где-то составляли друг другу разительный контраст, порождая настораживающие противоречия. Тут было и горькое разочарование, приведшее Зоуи на факультет именно этого университета, где она не столько училась, сколько мучилась. И бойфренд с криминальными наклонностями, который не оставлял Зоуи в покое, но признавался, что никогда ее не любил. И постоянный прессинг со стороны родителей, и натянутые, разрушительные отношения с сестрой-близнецом. А еще так называемый «человек-тень», который ходил за Зоуи по городу и следил за каждым ее шагом…

Не было только никакого вывода.

Видя физическое и моральное состояние Эвелин, я винил себя за то, что поощрял ее желание попытаться раскрыть тайну, не имеющую разгадки, и, в сущности, тратить время понапрасну. К своему стыду, я так и не ответил на письмо под заголовком «История настоящего преступления» и не прочел вложенный файл с материалами, из которых Эвелин собиралась скомпоновать треть книги.

Спустя примерно полгода одно неординарное происшествие поставило под вопрос устоявшуюся версию событий. Я написал Эвелин, что, пожалуй, она с самого начала была права. Эвелин тут же откликнулась, попросила пока не читать первый присланный файл, потому что новая информация пролила свет на важный и прежде непонятный элемент повествования и наконец-то найден идеальный материал для первых глав.

Я попросил прислать его мне, прочел, с жадностью изучил первоначальные наброски и начал видеть то, что увидела Эвелин. Даже близкие Зоуи Нолан знали о ней не всю правду, а скорее только ту ее часть, которая непосредственно относилась к ним. Еще я начал понимать, как Зоуи Нолан вынудили хранить секреты от тех, кого она любила, и что в итоге могло привести к ее исчезновению. Одни свидетели лелеяли старые обиды, другие увидели те события в новом, неприглядном свете. Эвелин настаивала, что правдивую картину можно собрать только из разрозненных фрагментов, что да, кое-что уже не узнать, но многое читается между строк во всем, что написано и сказано об этом деле. И в книге нужно изложить все голые факты, неприглаженные свидетельства очевидцев, несостыковки, и тогда читателю по мере прочтения тоже откроется правда. Эвелин считала, что мир не так уж плох, что судьба пропавшей девушки имеет значение. Мне же, когда я читал рукопись, в это не верилось.

Несмотря на непредвиденные повороты сюжета и разоблачения, разгадки не предвиделось, и я чувствовал себя обязанным открыть Эвелин правду: споры, интриги, интимные видео, тайны и ложь не значат ничего, если нет концовки. Если судьба Зоуи Нолан останется тайной, книге не бывать. И в книгах, и в реальной жизни погибает столько девушек, что пропавшие без вести и вовсе остаются за кадром. Эвелин была права в нашу первую встречу. Убийцы интересуют нас больше, чем жертвы. «Ничего с этим не поделать, – сказал я ей тогда. – Такова человеческая натура». Я считал, что, даже если человек пропал, но трупа нет, как и состава преступления, история не тянет на отдельное повествование. Не хотелось видеть, как Эвелин теряет драгоценные годы жизни на заведомо провальное писательское расследование. О чем я не преминул ей сообщить. В итоге к середине февраля 2019-го наша переписка стала скудной, причем тон писем Эвелин приобрел параноидальный, циничный, а подчас и пугающий оттенок.

Увы, но я не поверил, когда она сказала, что подбирается к разгадке и что сам «человек-тень» постучал в ее дверь. Эвелин наконец нашла доказательства, предъявила их предполагаемому преступнику, призналась, что плохо себя чувствует, но я был занят и не сразу отреагировал. Только цинично заметил, что если вообще рассказывать эту историю, то нужен труп в конце. К вечеру 25 марта 2019 года их было два.

Выражаю благодарность родственникам Эвелин, которые передали мне заметки, диктофонные записи и документы из архива Эвелин и любезно позволили их отредактировать и опубликовать. Некоторые главы имели законченный вид, в котором Эвелин собиралась представить их читателю, а некоторые мне пришлось серьезно дорабатывать на основе черновиков. При необходимости я обращался за разъяснениями к очевидцам, экспертам и людям, с которыми Эвелин так и не удалось побеседовать, и встраивал эти свидетельства в сложившийся стиль повествования.