Эрик Сунд - Стеклянные тела

Она поднялась со стула. Высокая, почти одного роста с Хуртигом.

– А что, если вы видели убийцу на похоронах? – добавила она, словно прочитав его мысли. – Это не так уж невероятно – мы, кажется, имеем дело с человеком, который демонстрирует все качества Темной Триады.

– Что вы имеете в виду?

– Комбинацию психопатии, нарциссизма и макиавеллизма.

Когда Эмилия Свенссон ушла, у Хуртига появилось неприятнейшее чувство в желудке. Теперь Ингу – жертва убийства, а убийство хуже, чем самоубийство.

Ненависть – это трудно.

Когда имеешь дело с самоубийством, то знаешь, кто убийца, и родственники редко ненавидят самоубийцу. Иное дело – отвращение к самому деянию. Это ему было хорошо известно. Надо рассказать Исааку.

Хуртиг просмотрел почту и среди спама обнаружил письмо от Жанетт Чильберг, своей находящейся в отпуске начальницы.

В последний раз она писала довольно давно; сейчас Жанетт сообщала, что мерзнет во фьорде со своим сыном Юханом, подумывает купить дом в Испании и уволиться окончательно. Хуртиг сомневался в серьезности ее намерений; он написал короткий ответ: предложил увидеться как-нибудь за кофе или пивом, когда она вернется в Стокгольм.

Хуртигу ее не хватало; он спрашивал себя, насколько хорошими друзьями они успели стать до того, как она ушла в отпуск. Неужели друзьями их сделала только работа?

Он выключил компьютер, и тут с коммутатора сообщили, что его спрашивает какая-то девочка по имени Ванья.

– У вас есть время или попросить ее перезвонить завтра? Рабочий день официально уже закончился.

Хуртиг посмотрел на часы. Пятнадцать минут шестого.

– Соедините, – попросил он; ему было интересно, чего она хочет.

В трубке щелкнуло, и Хуртиг услышал гул транспорта. Потом быстрое дыхание Ваньи.

– Йенс? – Она как будто запыхалась, и Хуртиг предположил, что она идет по улице.

– Да, я. Как дела?

Ванья глубоко вздохнула, а потом из нее полились слова. Она рассказала, что не далее как вчера виделась с неким человеком по имени Симон. Всего за несколько часов до возвращения в гостиницу.

– Я думаю, Голод – это он, – сказала Ванья.

Симон, подумал Хуртиг. Это имя всплывало среди результатов, когда он искал в интернете Голода.

Хуртиг нашел ручку, вынул из принтера лист бумаги и стал записывать. В отличие от их утреннего разговора, сейчас он официально был полицейским, а не частным лицом или знакомым.

– Симон живет на Фолькунгагатан, и я сейчас иду к нему.

– Почему? Ты же едва его знаешь, и…

– Мы переспали, и, по-моему, я влюбилась, – перебила Ванья. Хуртиг не знал, как объяснить словами зарождающееся в нем чувство холодного страха.

– Симон рассказывал о своем детстве, – продолжала девочка; ее невинность пугала Хуртига. – Он говорил, что его родители были ужасно религиозными и что он ненавидит своего отца.

Все встает на свои места. Часто самое важное оказывается у тебя прямо перед носом.

Ванья и Симон были на берегу. Сразу после этого там оказался труп.

Все сходится.

Кассеты и бандероли, и еще чёртова куча скрытых посланий. Ногти, волосы, водительские права. Что, если человек, который посылает кассеты склонным к самоубийству подросткам, и убийца Густафсона и Модина – один и тот же человек?

Надо добраться до Симона.

Но подозрение, что Ванья сейчас идет на встречу с убийцей, было еще таким слабым, что не стоило облекать его в слова. Хуртиг не хотел пугать Ванью.

Он может ошибаться.

Но может и оказаться прав, и тогда последствия его колебаний будут весьма ощутимыми.

– Зачем тебе встречаться с ним?

– Затем, что я не хочу, чтобы он сделал запись для меня. Не хочу умирать. Я передумала, и по-честному – это благодаря вам и тому, что вы рассказали про свою сестру.

– И ты сейчас идешь к нему домой? Можешь дать адрес?

– Он живет в оранжевом доме в начале Фолькунгагатан. На двери написано «Сандстрём».

Ванья замолчала, и Хуртиг услышал, как она с кем-то здоровается.

– Мне пора, – сказала она, и через секунду разговор прервался.

Хольгер Сандстрём, подумал Хуртиг.

Рейс задержали на несколько часов из-за сильного ветра в Сконе, и когда Айман приехала домой, уже успело стемнеть.

Она уже собралась отпереть входную дверь, как из соседской квартиры послышался шум. Звон разбитого стекла, которому предшествовал глухой удар; Айман подошла к окну, чтобы посмотреть, что происходит.

На какое-то мгновение ей показалось, что в прихожей кто-то шевелится. Краем глаза Айман заметила тень на стене, и у нее появилось дурное предчувствие.