Михаил Март - Жар тела

– Сдохла, и тебе туда же дорога.

– Помощи не жди, входная дверь на цепочке. У меня один к тебе вопрос: где ты спрятала акции?

– В банковской ячейке с письмом. Так что в ментах ходить тебе всю жизнь. Прибьешь меня, и до тебя руки дойдут.

– Значит, Глеб на вашей стороне. Я учил Киру стрелять. Она не промахнулась бы и, скорее всего, струсила. Сидит и дрожит в своей норе, ждет очереди. С Глебом разговор будет сложнее. Он парень крепкий. Но мы не на войне. Первым он не выстрелит. Так мы решим все вопросы. Кроме Киры. Где ее труп?

– В Абхазии. Ты его не найдешь.

– Значит, она жива?

– Два сапога пара.

Вера ничего не боялась, она вела себя даже нагло и этим бесила гостя. С левой руки стрелять непривычно. Он упер приклад в плечо и решил ее кончать. Но тут раздался выстрел. Пуля из карабина попала Сумскому в правое плечо. По инерции он пустил стрелу из арбалета, но не прицеливаясь, а машинально. Стрела вылетела в открытое окно и затерялась в темноте.

– Идиот! Я не вынул патрон из ствола, – сказал он, рухнул на пол и замер.

Такие ошибки не допускают даже новички. После вынутой обоймы всегда передергивают затвор, чтобы выгнать патрон из ствола. Почему он этого не сделал? Пистолет понятно, но винтовка была ему в новинку. Торопился, нервничал, вот и схлопотал пулю.

Вера нажала на спусковой крючок еще пару раз, но выстрелов не произошло. Вместо того чтобы добить врага, бросила винтовку и сбежала, ни о чем не думая. Она была уверена, что Михась мертв. А отпечатки, а следы? Все осталось на месте.

В начале четвертого утра Михась пришел в себя. Какой раз ему уже повезло в жизни. Он очнулся. Надо сказать, что чувствовал он себя неплохо и практически не потерял крови. Упади он на живот, она сама бы вытекала, как из старого крана. Но он лежал на спине, и пуля не задела артерию. Но он испытывал острую боль всей правой части тела. Пришел стрелять, так стреляй, болтать языком в таких случаях не принято. Оставлять все как есть глупо. Если Верка обокрала квартиру Глеба, это ее дело. Разборки на них и спишем. Это же нетрудно. Ведь, по ее версии, она познакомилась с Глебом в поезде. А тот похвастался своими достижениями в стрельбе и собственным арсеналом. Тут все сходится.

Михась был сильным человеком, а главное, что он никогда ничего не боялся. Шел подчас на неоправданный риск и выходил из него победителем. Сейчас он об этом не думал. Надо спасать свою шкуру. С большим усилием он убрал следы борьбы, но подушки с окна трогать не стал. В оставленный чемодан Веры он убрал арбалет, колчан со стрелами и винтовку.

Выйдя из квартиры, он остановил такси, прикрывшись пиджаком с чужого плеча, и поехал к доктору домой. Михась знал, что он живет один, знал, что год назад он развелся и от него ушла жена с ребенком. Около пяти утра он приехал к хирургу и страшно напугал его своим появлением. Он буквально ворвался в квартиру с пистолетом в руке.

– Тихо, док. Промолчишь – выживешь, лишнего сболтнешь – тебе крышка.

Неожиданно вышла молоденькая девушка. Он узнал в ней медсестру. Доктор не тосковал в одиночестве.

– Слушайте, ребята. Я полицейский. Бежал из больницы, чтобы самому поймать преступников. Так как свои меня же и подозревают. А у них кишка тонка для такой операции. Во втором случае я промахнулся. Но в меня попали. Я просто не могу вернуться в больницу. Меня там и оставят.

– Покажите рану.

Кажется, доктор окончательно проснулся, и медсестра уже не боялась почетного гостя. Михась с большой осторожностью снял с себя пиджак.

– Крови мало. Артерии целы. Пуля прошла в сантиметре от легкого. Везучий вы парень.

– Хотелось бы надеяться.

– Так, Люся. Убирай все с кухонного стола, раздвигай его. Я операций на дому никогда не делал. Инструменты я приготовлю, но вместо анестезии используем эфир.

– Нет, – жестко сказал Михась. – Никакого снотворного. Я не должен отключаться. А то у тебя возникнет идея позвонить на Петровку.

Он оборвал телефонные шнуры и запер входную дверь на ключ. Потом незаметно его спрятал.

– Пью я мало, но стакан водки мне не повредит.

Врач поднял брови.

– Водка не спасение. Боль будет сильной.

– Стерпим.

– Орать нельзя. За стеной дети спят.

– Пусть спят. Дайте мне палку, чтобы я не откусил себе язык. Он мне еще пригодится.

Час ушел на подготовку, медсестра оказалась здесь кстати. Врач старался как мог, с него ручьями лил пот, и помощница оказывала больше времени хирургу, чем больному. Врач поражался силе воле этого человека. Он даже не стонал, по зрачкам он понимал, какой нестерпимой была боль. На операцию ушло два часа.