Марина Серова - Рекламная пауза

С этими словами я достала из «бардачка» большие темные очки и протянула их Николаю. Тот понимающе кивнул головой и вышел из машины.

Вернулся он очень быстро: через полторы-две минуты.

– Кабак тот самый, но ее там нет, – доложил он результаты своей экспедиции, усаживаясь на переднее сиденье и захлопывая дверку.

– Народу много?

– Нет, один столик занят. За ним четыре парня и две телки.

– Николай, выражайся поприличней, – упрекнула я его, – ты же все-таки филолог, а не беспризорник.

Он вяло отмахнулся, показывая, что о филологии в данной ситуации лучше не вспоминать.

– Бармен на месте?

– Да, но только не тот, что был прошлый раз. Тот был рыжий и конопатый.

– А этот какой?

– Лысый.

– Хорошо. Присматривай за входной дверью и не просмотри эту девицу, если, конечно, она заявится.

– Не просмотрю, не волнуйся.

– Кстати, ты не вспомнил, как ее называл рыжий бармен?

– Нет, – с досадой ответил Николай, – в голове крутится, но никак не вспомню.

– Ну, ну. Советую напрячь мозги. Имеешь шанс заметно облегчить нам жизнь. Особенно себе.

– Да я и так стараюсь. Скоро голова задымится.

– Смотри из-за дыма не прозевай ее, если придет.

Он кивнул головой. Быстро сгущались сумерки, но вход в «Нарцисс» был хорошо освещен.

Чтобы не мешать Николаю, я замолчала. Но сидеть без дела в тишине было скучно. Помаявшись минут десять, я включила приемник. Транслировали какую-то оперетту. Слушая ее краем уха, я постепенно углубилась в свои мысли.

Внезапный вопль Николая заставил меня подпрыгнуть на сиденье:

– «Летучая мышь»! Точно! Ну как я мог забыть?! – Какая мышь? – не поняла я. – Оперетта, которую ты включила, это «Летучая мышь».

– Ну и что?

– Он назвал ее Эмма!

– При чем здесь Эмма? Ты же говорил, что это было похоже на собачью кличку.

– Так звали собаку Шульца, – произнес Николай загадочную фразу, ткнув пальцем в радиоприемник.

– Не собаку, а жену, – автоматически поправила я его, неожиданно для себя повторив только что слышанную по радио фразу.

Прошла целая секунда, прежде чем до меня дошло.

– Поняла! – в свою очередь воскликнула я, хлопнув себя по лбу. – Признаться, не ожидала, что ты так хорошо знаком с опереттой.

– Я же все-таки филолог, а не беспризорник.

Войдя в «Нарцисс», я обнаружила, что с тех пор, как туда заглядывал Николай, ничего не изменилось: парни с «телками» сидели в углу зала с правой стороны от входа. Над ними клубами поднимался табачный дым, не лишая, однако, только что вошедшего посетителя возможности прочитать висевший прямо рядом с ними плакат:

«Извините, у нас не курят».

Под этой надписью можно было, опять же без труда, прочитать добавление, сделанное шариковой ручкой:

«А у нас, извините, курят».

Стойка бара располагалась слева от входа. Лысый бармен ярко выраженной кавказской национальности через большое окно безучастно наблюдал за прохожими. Подойдя поближе, я прочитала на карточке, закрепленной на его белой рубашке:

«Мамедов Рустам Ибрагимович».

Эта надпись странным образом противоречила другой, вытатуированной у основания большого пальца его правой руки и позволяющей предполагать, что обладателя этого пальца зовут, либо звали в прошлом, Ашотом.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, приблизившись к стойке. Нехотя оторвавшись от созерцания вечерней улицы, бармен перевел взор на мою скромную персону. Секунды за три раздев меня взглядом и оставшись, судя по масляно заблестевшим маленьким агатовым глазкам и слащавой улыбке, довольным результатами осмотра, он без всякого акцента ответил на приветствие:

– Добрый вечер, чего желаете?

– Кока-колу, пожалуйста. Если можно, похолодней.

– Конечно, можно. Для вас все, что угодно, – засуетился он, вытаскивая из-под стойки запотевшую бутылочку, – простудиться не боитесь?

– Лучше умереть от пневмонии, чем всю жизнь пить теплую кока-колу.

Он захихикал, наливая напиток в стакан:

– Хорошо сказано, надо запомнить.

Я тоже улыбнулась, кивнула головой, осушила стакан и сама вылила в него остатки из бутылки: пить я действительно хотела ужасно. Расправившись с остатками кока-колы, я небрежно спросила бармена:

– Рустам Ибрагимович, Эмма сегодня не появлялась?

Он равнодушно пожал плечами:

– Какая Эмма? Не знаю никакой Эммы.

– Да ладно тебе, – не отступала я, – у меня к ней срочное дело.

Я доверительно наклонилась в его сторону и, понизив голос, добавила: