Александр Лонс - Профсоюз киллеров. Премия им. Ф. М. Достоевского

Тут мой собеседник замолчал. Сам же я тоже помалкивал, хорошо понимая, что разговор пока не закончен и паузу нельзя нарушать ни в коем случае.

– Ты хочешь спросить, почему я тебе все это рассказываю, да еще и книжку задарма выпросил? Ты тоже не так прост, если тебя к начальнику отдела «ЮниКода» доставили. Опять вот, смотрю, туда сегодня ходил. Это так просто не бывает. Я же знаю, чем эти ребята там занимаются, мне все необходимо знать, что на моей земле происходит. Хорошее дело, кстати, нужное. Я бы и сам не отказался, но нельзя мне, да и не смогу – я к своему месту прикован, к своему миру. Вот и живу с тех пор здесь. Уходить со своего места не могу, не положено, запрет. Сначала я при кабаке том поселился, а как хозяин помер, то стал я вместо него, на чем и крест целовал. А место мое постепенно сжалось, как город тут строить начали. А когда канал выкопали, то и другие хранители потеснили. Но ничего – с соседями я всегда ладил, да и какие у нас с ними могут быть трудности? А я всегда при деле – сейчас-то дома-то вон какие! Новый вот еще построили, – он показал на банк, из которого я не так давно вышел. – А я то дворником выгляжу, то охранником, то сторожем, то вообще никак не выгляжу. Квартира у меня здесь служебная – всегда кров над головой, и всегда я при деле. Без меня тут все в запустение придет, как все время случается у плохих хранителей. Видел же такие места? Как ступишь туда – так сразу мерзко, противно, тошно делается. Поэтому я тебе вот что посоветую, – продолжал хранитель, – если попадешь в хорошее место, а у тебя там какие-то серьезные проблемы или трудности возникнут, то сразу к местному хранителю адресуйся. Или к хранительнице, смотря кто там хозяйствует. Если правильно обратишься, то всегда поможет. А как обращаться – я тебя сейчас научу. Должен же я чем-то заплатить за Стивена Кинга…

И научил! Я запомнил нужные слова, но задвинул их, как и всю историю с рыбаком, в самую глубину архива памяти.

* * *

Все это вспоминалось и думалось, пока я шел от Московского вокзала к станции метро «Маяковская».

Впрочем, сама мысль, поехать в какое-нибудь удаленное тихое местечко для отдыха, родилась неожиданно, но вполне закономерно.

Мир вдруг начал выглядеть в моих глазах каким-то маленьким, серым, грязным, пакостным и усталым, это навевало нехорошие подозрения и вызывало тревожные думы. Напрягала неспокойная обстановка, как в самом мире, так и в отдельной стране. Активизировались террористы, разваливались атомные станции, рушились государственные режимы, чиновники всех рангов погрязли в коррупции и воровстве, поэтому захотелось свежести ощущений, праздника, утренней прохлады, живого пения птиц за окном и вообще – разнообразия. Надоели пустые разговоры о либерализме, правах человека, гуманистических ценностях, политкорректности и прочей ерунде. Почему-то мало кто говорит вслух, что «гуманистические ценности» это роскошь, доступная только богатым и благополучным странам, пока у государства нет значительных задач, требующих срочных и эффективных решений. Лишь в условиях благополучия можно позволить себе быть гуманным, да и то лишь до тех пор, пока всякие разные проблемы не возникнут снова.

Короче, остро понадобилось увидеть еще один кусочек этого мира. Желательно нестандартный и неожиданный кусочек, лишенный социальной или какой другой напряженности. Но вообще-то, к самому решению меня грубо подтолкнули, об этом чуть позже.

Мир с возрастом вообще делается меньше, вот что думаю. Давным-давно, когда был ребенком, то большую часть времени пропадал на улице. Тогда время текло медленнее, компьютеры были большими, программы маленькими, Интернета не существовало вообще, а книги приходилось доставать, поэтому я обитал за домом, в чужих дворах, на каких-то пустырях и в ближайшем лесу. Буквально жил там, в зарослях бурьяна, в кустах, под деревьями. Знал, какие растения, в случае чего, можно съесть, а какие ни за что не надо; какими можно остановить кровь, а какими вызвать рвоту; куда можно пойти, чтобы там незаметно пописать, не привлекая чужого внимания; какой жук красиво летает, если его запускать в полутемной комнате, а от какого насекомого нужно убегать со всех ног, потому что если ужалит, то трындец. Часто открывал для себя новые места, потаенные тропы и неизведанные пути, и это было замечательно: вот он – огромный и удивительный мир! Став старше, тоже почти все время проводил во дворе и окружающем пространстве. Осваивал свой город, ближайшие его районы и улицы. Меня завораживали уже не растения и жуки, а дворы, дома, заводы и стройки. Некоторые из них были просто поразительны и заполнены какой-то своеобразной городской магией. Ну и люди, конечно. Они казались такими яркими, интересными, открытыми, пламенными. При этом всегда знал, к кому из приятелей можно обратиться в случае беды, а к кому лучше не подходить на пушечный выстрел, потому что дома у него пьяный отец и парализованный дедушка.