Марина Серова - Опасный цветок

В дополнение к эспрессо я заказала ананасовый сок со льдом и двойную порцию фисташкового мороженого. Десерт мне принесли незамедлительно, и я принялась с удовольствием поглощать ледяное лакомство, ожидая кофе, а заодно и жаждавшую пообщаться со мной даму. Только тут я сообразила, что не имею понятия не только о предмете предстоящей беседы, но даже о том, как зовут возможную клиентку. Эта нервозная особа была настолько лаконична в своих высказываниях, что не сочла нужным даже просто представиться. Я же на этот раз почему-то упустила это обстоятельство из виду, хотя обычно начинаю разговор с уточнения, с кем именно говорю. Жара подействовала, не иначе…

Ровно через четверть часа дверь кафе распахнулась, и в зал влетела молодая женщина лет тридцати. Быстро поведя головой из стороны в сторону, она устремилась прямиком к моему столику. Что ж, если это и есть моя недавняя собеседница, то она на редкость пунктуальна, что уже неплохо.

– Татьяна Александровна? – полуутвердительно осведомилась дама, остановившись подле меня и с трудом переводя дыхание.

Я кивнула, и она опустилась на стул напротив.

– Извините, я забыла представиться, – с ходу затараторила моя собеседница. – Меня зовут Ковалькова Елизавета Валерьевна. Можно просто Лиза.

– Очень приятно, – я сдержанно кивнула. Пока Елизавета говорила, я несколько секунд с интересом к ней присматривалась. Елизавету Ковалькову можно было бы назвать весьма привлекательной молодой женщиной, если бы не странная худоба, которую так некстати подчеркивал сильно открытый брючный комбинезон из тончайшей темно-синей вискозы. Верхняя его часть выставляла напоказ тонкие бледные руки и угловатые плечи.

– Минеральной воды без газа, – потребовала Ковалькова у подлетевшего к столику официанта. – Если можно, из холодильника.

– Как вы здесь выносите это пекло? – на этот раз Елизавета Валерьевна обратилась непосредственно ко мне. – Я уже забыла, какая жара бывает в Тарасове.

Я удивленно подняла брови.

– Вы живете не в Тарасове?

Ковалькова сделала большой глоток из запотевшего стакана.

– Я родилась и выросла в Тарасове, но несколько лет назад перебралась в Москву, – пояснила она. – Приехала несколько дней назад на похороны сестры.

Елизавета отодвинула стакан и нахмурилась, прикусив нижнюю губу. Я предположила, что именно смерть сестры и побудила Ковалькову обратиться к частному детективу. Однако торопить свою собеседницу, задавая уточняющие вопросы, я не стала. Было очевидно, что Ковальковой необходимо собраться с мыслями, и я решила ей не мешать.

– Мою сестру зовут… звали Камилла. Камилла Шальновская. Это важно, – внезапно добавила Елизавета Валерьевна, многозначительно посмотрев мне в глаза.

Я кивнула, мысленно недоумевая, какое значение в предполагаемом расследовании может иметь имя погибшей родственницы клиентки.

– Мы с Камиллой не родные по крови, – продолжала моя собеседница. – Она была моей сводной сестрой. Но мы с Камиллой всегда были дружны, очень хорошо понимали друг друга…

Голос Елизаветы сорвался, и она торопливо сделала несколько глотков.

– Что случилось с вашей сестрой? – осторожно уточнила я, поскольку Ковалькова вновь замолчала, часто заморгав и пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.

– Она разбилась насмерть, – тихо ответила Елизавета, опустив голову. – Выпала из окна своей квартиры на семнадцатом этаже.

– Несчастный случай? – спросила я.

Елизавета быстро глянула на меня и невесело усмехнулась.

– Следствие именно так и решило, – задумчиво произнесла она. – Все указывает на то, что это был несчастный случай, оснований для открытия уголовного дела нет.

– А что именно указывало на несчастный случай? – поинтересовалась я.

Ковалькова, немного поколебавшись, решительно тряхнула головой.

– Хорошо, – она, видимо, взяла себя в руки. – Я лучше расскажу вам все с самого начала. Тогда вы поймете, что мою сестру убили.

Я послушно кивнула и приготовилась слушать.

– Как я уже сказала, мы с Камиллой были сводными сестрами, – начала Ковалькова. – После смерти моей мамы отец вскоре познакомился с матерью Камиллы. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, буквально жить не могли друг без друга, хотя оба были бедны как церковные мыши. Мой отец как-то глупо растратил все деньги, даже нашу единственную квартиру спустил за долги, мы с ним какое-то время таскались по съемным углам. Камилла с матерью жили тогда в комнате в коммуналке. Потом и мы с отцом туда перебрались.