Наталья Бессонова - Бомжонок

– Четыле! – сказал малыш и показал четыре растопыренных пальчика. – И ещё одна половинка!

– Ну, так ты совсем уже большой! – усмехнулась Тоня. – А говорить не умеешь!

– Умею! – возразил тот.

– А букву «р» не выговариваешь!

– Выговаиваю! – заспорил мальчик. – Вот: «р-р-р»! – продемонстрировал он свои способности.

– Ну скажи тогда: «Четыр-ре»!

– Четыр-р-р-ре! – старательно прорычал Егорка.

– Молодец! Вот так всё время и говори!

– А вщё влемя не могу! – возразил он.

– Ну, ничего, научишься, – заверила Тоня.

– Мы путешештвуем? – с интересом спросил малыш, когда дети зашли в поезд метро и сели рядышком на свободные места.

– Глупыш! Мы просто едем. А путешествуют богатые, у которых денег много…

– Мы ш мамой путешештвовали на поежде… к бабушке, – поведал он, зевая. – А её унешли на небушко в большом ящике. Она тепей на жвёждочке. Только я не видел, как она улетела…

Мальчик ещё раз сладко зевнул, доверчиво прислонился к худенькому плечику своей нечаянной спутницы и скоро задремал.

– Куда унесли? – не поняла девочка, но он не ответил. – А-а, – до неё наконец дошёл смысл этого «унешли на небушко»…

Из Симферополя Вера уезжала с двумя детьми и с тяжестью в душе. Смерть мамы, страдавшей в последние годы неизлечимым недугом, не стала ни для кого неожиданностью, но понимание неизбежности не сделало потерю менее горькой. Жизнь с её повседневными заботами брала своё: старшая сестра с семейством уже неделю как вернулась домой, теперь вот настал черёд Веры. Отец, тяжело переживая уход любимой супруги, казалось, постарел лет на десять. Хотелось побыть с ним подольше, но надо было успеть домой к возвращению мужа, который работал вахтовым методом на северном прииске. Успокаивало лишь то, что живущая в Севастополе сестра может приезжать в родительский дом чаще, чем она. А ещё – то, что последние несколько недель своей жизни мама провела рядом с близкими: дочерями, внуками и заботливым мужем – и потому покидала этот мир счастливая и спокойная…

Вера стояла с отцом и детьми в очереди на посадку, когда поблизости вдруг оказался мужчина лет тридцати пяти в форме офицера морского флота. Военная выправка, строгий взгляд карих глаз, густые брови, гладко выбритое загорелое лицо. На парадном кителе красовались погоны капитан-лейтенанта.

«Какой мужественный! Даже суровый. Облик настоящего моряка, – подумала Вера. – Так и просится на холст!» В ней проснулся интерес профессионала. Окончив художественный колледж в областном центре и получив профессию учителя изобразительного искусства, она не успела поработать по специальности. Вышла замуж, потом появились дети, семейные заботы… Но живопись Вера не забросила и уделяла ей каждую свободную минуту. И даже зарабатывала этим какие-то деньги на личные расходы…

– Граждане, а почему бы не пропустить вперёд женщину с двумя детьми? Мы ведь никуда не спешим? – воззвал вдруг к совести стоящих впереди пассажиров моряк.

Никто не возражал. Провожавший Веру отец хотел было поднять коляску, но офицер его опередил.

– Разрешите, я вам помогу, – предложил он, легко подхватил детскую передвижную кроватку с розовым навесом и внёс в вагон.

– Вот и всё! – сказал он. Улыбка совершенно преобразила лицо мужчины: в бархатно-карих глазах заиграли искорки, на щеках проявились ямочки, и он уже не казался таким суровым.

Он помог Вере с детьми зайти в тамбур, поднял чемодан, а сам вернулся в очередь.

Отец, обняв дочь и расцеловав внуков, теперь сиротливо стоял у окна вагона, вглядываясь в мутное стекло.

– Деда, деда! – заметив его, крикнул Егорка.

Тот, отыскав родные лица за стеклом, улыбнулся и помахал рукой.

«Бедный мой папа», – вдруг подумала Вера. От жалости защемило сердце…

Как только поезд тронулся, Егорка с криком «ура!» занял верхнюю полку с уже постеленным бельём, но находился там недолго.

– Мам, давай в шашки? – бодро предложил он.

– Подожди, Катюшку уложу, потом поиграем, – отмахнулась женщина. – Или, может быть, лучше поспим немного? – Она удивилась: откуда в сынишке столько энергии, в то время как у неё от усталости слипаются глаза.

– Не хочу шпать! Хочу в шашки!

– Тише, а то Катюшка не уснёт!

– Ага, вщё тебе Катюшка! – упрекнул он. – Вщё ш ней да ш ней! Её ты больше любишь!

– Неправда, с тобой тоже. Помнишь, я тебе говорила, что тебя я люблю целых четыре с половиной года, а её – всего пять месяцев! Получается, что тебя больше, – терпеливо принялась уговаривать сына Вера, нежно глядя на него и укачивая на руках маленькую дочку.