Татьяна Луганцева - Зачем коту копыта?

– Напишешь. Художники говорят – напишешь, – поправила его Груня.

– Напишешь, – легко согласился режиссер.

– А другого художника нельзя взять? Твой Тарасов ведь меня не видел, – закинула удочку с последней наживкой Груня. – Могу порекомендовать талантливую художницу.

– Самая талантливая у нас – ты! И спасибо, что ты с нами! Ты вот, Груша, совершенно не умеешь слышать людей, поэтому и без мужика! Мужики что любят? Чтобы их слушали открыв рот.

– Без мужика я потому, что их нет нормальных, – сказала, как отрезала, Аграфена. – А при чем тут моя личная жизнь?

– Извини, извини! – поднял обе руки Эдуард Эрикович. – Просто Марк безумно талантливый человек, тесно связанный с искусством, так что, будь уверена, подмену сразу заметил бы! А я не хочу его обманывать. Когда-то Тарасов был моим другом, а сейчас сделал нам такое заманчивое предложение, буквально вытянув из долговой ямы. Правда, не хотелось бы возобновить знакомство с вранья. И потом, я ему уже сказал, как тебя зовут. Почему другой человек должен будет представляться чужим именем? К чему такие сложности? Просто секретная миссия какая-то получается…

– Ладно, – вздохнула Аграфена, – я подумаю и поговорю со своими.

– Неправильный ответ.

– Я приду! – выдохнула она с ощущением, что ее «достали», причем все.

– Совсем другое дело, – обрадовался Эдуард. – По коньячку?

Но Аграфена сорвалась с места, подавляя тошноту под раскатистый смех директора театра.

Вот что за странная психика у людей? Аграфена еще ни разу не летала на самолете, но почему-то заранее боялась, а потому не хотела. Наверное, это из-за неестественности процесса отрыва от земли такой громадины, да еще из-за наших «позитивных» новостей, каждую неделю сообщающих об авиакатастрофах. Поэтому в аэропорт она приехала в состоянии легкого возбуждения и нервного напряжения. Само здание и особенно виднеющиеся за его окнами «железные птицы», стоящие на бетонном поле, ей не понравились. Особенно последние. Они вызывали у нее смутные опасения и явную нервную дрожь в коленках. Груня всматривалась в каждый самолет с немым вопросом в глазах: «Ты точно не упадешь?» Здесь даже воздух был особенный, словно уже оторванный от земли.

Высокую и шумную фигуру Эдуарда Эриковича было видно издалека. Он отчаянно жестикулировал руками и что-то кричал резким пронзительным «театральным» голосом.

– Что такое? – подошла к нему Аграфена.

– Груня! Слава богу, хоть ты здесь! Доведете вы старика до инфаркта!

– Да что случилось-то?

– Некоторые из объявленных на отъезд не смогли прийти. И эти некоторые – те, без кого наши спектакли все с шумом провалятся!

– Что значит – не смогли? – не поняла художница.

– Плохо им, видите ли, до сих пор! Не отошли еще от празднования закрытия сезона!

– Со всеми все в порядке? Я имею в виду по здоровью? – забеспокоилась Аграфена.

– Ты хочешь спросить, не умер ли кто после банкета? Нет, все живы, но не в состоянии не то чтобы лететь куда-то, а даже встать. Лучше бы я сам уже отошел в мир иной и успокоился бы!

Груня осмотрелась и поздоровалась с присутствующими. Такое настроение главного режиссера было привычным делом.

– А кого нет? – спросила она.

– Летят два рабочих сцены, гример, десять актеров, я и наш бухгалтер Клавдия.

– Почти все.

– Разуй свои красивые глаза – нет ведущей актрисы Татьяны Ветровой. А ведь без нее не пройдет ни один спектакль, что мы везем. Можно разбирать чемоданы и расходиться по домам. В «Трех сестрах» Таня одна из сестер, «Любовь и голуби» – главная героиня Таня, «Любовный ужин» – Таня играет жену главного героя. И наконец, «Мышеловка», где Таня – убийца. Все наши четыре спектакля держатся на ней! И ведь никого так быстро не введешь! – Лицо Эдуарда приобрело багровый оттенок. – Все рухнуло! Мы никуда не летим! Первый раз в жизни выпал такой случай! Но кто же предвидел, что у меня в труппе одни идиоты?

– Да подожди ты паниковать! Ты звонил ей? – остановила монолог режиссера Груня.

– Конечно! С утра только этим и занимаюсь! Хотел заехать за ней и подвезти, но телефон выключен! Она, видите ли, абонент у нас, который не доступен! Горе мне горе! Пригрел, что называется, змею!

– Прежде всего успокойся. Сейчас принесу тебе воды. Время еще есть…

Аграфена отошла к ларьку с товарами в дорогу и достала свой телефон, собираясь сама позвонить Татьяне.

– Груня… Груня… – донесся до ее ушей шепот.

Художница обернулась и с удивлением увидела Ветрову, которая призывно махала ей рукой из-за угла киоска. Актриса была одета в длинное, пестрое платье, а ее голову обматывал платок. Так же лицо закрывали большие черные очки.