Анастасия Логинова - Месть до первой крови

Но сегодня все шло наперекосяк… в восемь утра «объект» ни с того направился в Университет, впервые за все время слежки, а спустя час вдруг позвонил инициатор оперативного наблюдения. Именно в тот момент, когда Капустница снова появилась в поле зрения, явно куда-то спеша.

– Я перезвоню позже, – торопливо заговорил Дорофеев, – объект только что…

– Михаил, я и звоню насчет объекта. Вы сейчас около Университета? Уезжайте сейчас же.

Первая мысль, которая промелькнула у Миши – его срубили 4 4 «срубить» – (здесь) раскрыть, обнаружить оперативное наблюдение (спец. термин) . И кто срубил? Не матерый зек, а девчонка какая-то… Как такое могло выйти? Где он прокололся? Он ведь и машины меняет, и внешне маскируется…

– Что случилось? – злясь на свою безалаберность, спросил Миша.

– Ничего, просто уезжайте и как можно скорее.

– Я что-то сделал не так?

– Черт вас дери! – взорвался вдруг собеседник. – За что вам платят деньги, чтобы вы вопросы задавали?! Так хочет Владимир Андреевич!

Не прощаясь, Михаил отключил телефон, ругнувшись вполголоса, и начал выворачивать руль, покидая стоянку. Краем глаза он заметил, что Капустница оглядывается и смотрит на часы – и правда ждет кого-то, а он эту связь упустит.

Владимир Андреевич был инициатором наружного наблюдения, а по совместительству и обманутым мужем Капустницы. Человек чрезвычайно важный и занятой. Настолько занятой, что даже договор с агентством подписывал не сам, а через своих подручных. Хотя Миша подозревал, что здесь дело не столько в занятости, сколько в надежде сохранить свое инкогнито. Разумеется, ему это не помогло, достаточно было покопаться в биографии Капустицы, чтобы узнать фамилию ее последнего мужа.

Конечно, Михаил понимал, что и приказ сворачиваться был не просто блажью заказчика. Он на что угодно готов был спорить, что встреча у Капустницы назначена именно с его клиентом, а тот не хочет, чтобы Миша их встречу видел. Бес его знает почему. Можно было бы, конечно, остаться и втихаря понаблюдать, но зачем? Ответ наверняка окажется банальным в своей глупости, да к тому же Мише не был интересен ни заказчик, ни Капустница, ни их надуманные проблемы. Впрочем, личных дел у Дорофеева все равно не нашлось, и он направился на другой наблюдательный пост, к месту жительства Капустницы.

Автомобили на стоянке были под стать квартирам – элитные. Видно по недоразумению здесь затесалась красный четыреста двенадцатый «Москвич», хозяин которого – парень с видом гроссмейстера, обдумывающего ход, и одетый в домашнее трико – копался в двигателе. К нему-то Миша и подошел:

– Закурить не найдется? – Миша, поигрывая зажигалкой, прислонился спиной к боку машины. Оглядел дворик. На улице ни души.

– Не курю, – процедил парень, даже не глядя на Мишу.

– Что ты там возишься, – не отставал Дорофеев, – машина новая – техник месяц назад движок поставил. Шифруешься, что ли, Штирлиц?

Вот тут-то парень аж вспыхнул и отскочил от машины:

– Михал Саныч, я же работаю! На меня и так все проходящие косятся… по-моему что-то подозревают.

– Подозревают… Здесь на НЛО меньше бы внимания обратили, чем на твое корыто. Ты так и не разговаривал с Агатой, чтобы тебе тачку приличную выделили?

Парень, его звали Эдиком, молчал, насупившись, и разглядывал внутренности машины.

После первого же своего дежурства молодой напарник учудил: не вернул выданную ему «Шевроле-Лачетти» с улучшенными ходовыми качествами в гараж, а повез на ней подружку загорать на пляж. Миша тогда еле уговорил начальство дать пацану второй шанс – остановились на том, чтобы выделить непрезентабельный с виду «Москвич», начинка которого, впрочем, была заменена и мало чем уступала той же «Шевроле».

– Ладно, сегодня сам поговорю с начальством. А ты на этом драндулете сюда больше не приезжай. И маскировку смени.

Эдик в предвкушении нового автомобиля оживился и бодро ответил:

– Есть, шеф!

– Ты еще козырни, – поддразнил Дорофеев.

Эдик до увольнения из полиции около двух месяцев был опером в местном РУВД, но практики наружного наблюдения совсем не имел. Неделю назад Миша переманил его в детективное агентство «Агата»: парень был толковым, хоть и хитроватым – себе на уме. Например, после того дежурства он честными глазами смотрел на Мишу и с видом хронического идиота уверял, что думал, будто машину ему «насовсем» дали. Но Дорофеев с этим мирился, понимая, что одновременно и умные, и честные полицейские остались разве что в советских фильмах про милицию.