Андрей Дышев - Как профукать миллион

– Ну, я напишу просто: «решил опохмелиться»…

– Ты пиши как я тебе говорю – правильным, нормальным русским языком, а не своевольничай! Ничего он не решал! Этого организм требовал!

– Хорошо, Игорь Михайлович, – кивнула девушка и склонилась над потрепанным блокнотом. – «для совершения акта опохмеления…»

– …совершил проникновение в недвижимое имущество, предназначенное для содержания в нём домашних животных, в частности свиней, где им было совершено преступление в виде хищения… в скобках – присвоения… чужого имущества в виде одной свиньи неоднократно…

– Не торопитесь, пожалуйста, я уже запуталась… Почему неоднократно? Он что, одну и ту же свинью несколько раз похищал?

– А я тебе о чем уже полчаса толкую? Это у него четвертая или пятая попытка. Но каждый раз бабка его догоняла и свинью отбирала. Так и в этот раз.

Девушка вздохнула и закрыла блокнот.

– С такой криминальной хроникой меня редактор на порог не пустит.

– А вам, корреспондентам, только убийства подавай? Вы от жизни оторваны! Вы в суть происходящих явлений не смотрите! А в этом похищении свиньи, может быть, краеугольный смысл всей нашей жизни таится!

– Да я понимаю…

– Ничего ты, Таня, не понимаешь… Ну хочешь, поговори с нашим задержанным. Он был задержан сегодня ночью в момент нанесения легких телесных повреждений. Прибыл к нам из города Киров без определенных на то мотивов.

Девушка обернулась и посмотрела через решетку на Клима, как смотрят посетители зверинца на обыкновенную дворнягу, зачем-то посаженную в клетку. В ее глазах можно было заметить уныние. Клим подморгнул ей, но лицо его оставалось покрытым сенью тихой печали.

– Я корреспондент газеты, – представилась она, подставляя табурет к решетке. – Здравствуйте!

– Я не люблю это приветствие, – поморщился Клим. – Лучше уж «привет» или «салют».

– Почему ж так?

Клим стиснул зубы, как от боли, и прикрыл глаза. Девушка подумала, что он мучается от похмелья. Когда она разговаривала с задержанными, они всегда мучились от похмелья.

– А можно у вас узнать, зачем вы приехали в наш поселок? – спросила она, после паузы, в течение которой раздумывала, уйти ей сразу, или попытаться разговорить этого неопрятного парня в пыльных джинсах и мятой футболке.

– С таким же успехом я мог бы приехать в любой другой, где меня не знают. Только среди чужих я могу спокойно работать, ходить не таясь, и не опасаться, что люди будут от меня шарахаться, и кричать в спину унизительные прозвища.

Девушке Тане кровь из носу нужно было набрать фактуру для подборки «Криминальная хроника». Газета, в которой она работала, называлась «Сельская новь» и выходила три раза в неделю. Материалы про заготовку сена, надои молока и сбор черешни давались ей легко, а вот «Криминальная хроника» забирала у нее уйму времени, заставляя разъезжать по всему району в поисках интересных фактов. Палитра правонарушений в районе состояла, в основном, из пьяных драк, но редактор требовал жареных фактов и сенсаций. Раздумывая о том, стоит ли тратить время на очередной рассказ о пьяной драке, корреспондентка Таня не совсем поняла, что ей сказал Клим.

– Простите, что вам кричат? – спросила она.

Клим горько усмехнулся.

– Вы хотите унизить меня с помощью вашей газеты? Хотите, чтобы и в этом тихом городке все узнали, что я болен СПИДом?

Таня вскинула голову, посмотрела на Клима с напряженным недоверием.

– Вы? – переспросила она. – Разве…

Она хотела сказать, что больные СПИДом, по ее мнению, выглядят как-то иначе, чем Клим, но осеклась. Клим хмыкнул и покачал головой.

– Видите, вы тоже невольно отодвинулись от меня подальше. Страшно ведь, да?

– Нет, что вы! – неуверенно возразила Таня, густо краснея. – Просто я… Я не думала…

– Вы не думали, что внешне пышущий здоровьем молодой человек может быть смертельно болен? Что ему осталось жить ровно один месяц? – подсказал Клим.

– Один месяц? – ахнула Таня.

– Увы, всего один месяц, – упавшим голосом ответил Клим и, не справляясь с нахлынувшими слезами, прижал ладони к лицу. – Процесс стал необратимым… Врачи рассчитали точно…

Она сидела на табурете, не смея пошевелиться и что-то спросить. Но Клим быстро взял себя в руки, вытер глаза, извинился за минутную слабость и даже попытался улыбнуться.

– В конце концов, – сказал он, – месяц – это не так уж и мало, если с пользой для дела использовать каждую минуту. А здесь мне хорошо работается. Здесь меня никто не знает.