Наталья Солнцева - Иллюзион для скептика

Маша с немым укором лежала на диване, как она часто поступала в их коротком и бурном браке: дулась и в наказание укладывалась спать отдельно.

— Последний аккорд любовной симфонии, — пробормотал Илья. — Прости и прощай, дорогая. На сей раз ты перестаралась.

Казалось, бесплотная тень бывшей супруги скользит рядом, обдавая его могильным холодом. Или это дует из открытых окон?

Илья обвел взглядом разбросанные в беспорядке вещи, чемодан, сумку… развешанное у печки тряпье. Наперники на подушках прохудились, всюду валялся мелкий пух. Ветер с улицы носил его по полу, словно снег.

— Я чего-то не понимаю? — спросил Илья в пустоту. — Что я должен сделать?

Не мешало бы более внимательно осмотреть тело, но он не рискнул. Пусть криминалисты выясняют, от чего умерла Маша. По его мнению, это несчастный случай.

«Ну уж нет! — возмутился внутренний голос. — Случайностью такое не назовешь! Разойтись с женой, чтобы она скончалась у тебя на даче? Это перебор, дружище!»

— Перебор, — удрученно кивнул Илья.

Он посмотрел на часы: пора топать на околицу деревни к машине, ехать на поиски ближайшего телефона, вызывать полицию. Когда они доберутся до Киреевки, бог весть!

Перышки поднялись в воздух и закружились. К вечеру мороз усилился, в черном саду белели заиндевелые яблони, на небе сверкала луна. Ее яркий свет раздражал Илью. Порыв ветра из открытых окон подогнал пух к его ногам. Перина и подушки остались от прежних хозяев. Надо было все поменять! Наверное, Маша была разочарована этим убожеством…

— Я тебя сюда не приглашал, — огрызнулся Илья. — Сама напросилась!

Крохотное перышко попало ему в нос, он чихнул и вопросительно покосился на покойницу. Это что, ответка?

Минута тишины, и в уме у Ильи что-то сдвинулось, произошел прорыв. Он сначала застыл, как вкопанный, потом… шагнул к кухонному столу за ножом. Вспарывать подушку, которую Маша пристроила у печки для просушки, не пришлось, — та уже была вспорота и зашита грубыми стежками. Илья убедился в этом, сняв наволочку. Похоже, Маша взяла иголку и нитки в жестяной коробке из-под печенья, которая стояла на виду. После этого странного ритуала она надела наволочку обратно.

Илья торопливо разрезал шов, сунул руку в пух и перо и сразу нащупал внутри подушки нечто твердое. Он вытащил находку наружу, подул на нее, очищая от прилипших пушинок, и с удивлением вытаращился. Это была книга! Толщиной сантиметров семь-восемь, больше обычного формата, в кожаном переплете с металлической застежкой. Переплет изрядно потертый, но выглядит шикарно. Сразу ясно, что этот старинный фолиант принадлежал не среднестатистическому гражданину. Небось, дорогущее антикварное издание.

«Маша упоминала о какой-то книге! — вспомнил Илья. — Может, это она и есть?»

— Получается, ты ее стырила? — не очень уважительно обратился он к покойнице. — У Трошкина?

Поскольку бывшая жена промолчала, что в ее состоянии было естественно, он сам ответил на свой вопрос.

— Это не твоя вещь, Маша! Иначе зачем тебе вспарывать подушку, прятать внутри нее книгу, зашивать наперник, надевать сверху наволочку? Ради этого ты не поленилась взять в руки иголку с ниткой!.. За всю нашу семейную жизнь я ни разу не видел тебя за шитьем. Ты постоянно твердила, что рождена блистать, а не заниматься хозяйством…

Илья стоял посреди комнаты, осматривая добычу со всех сторон. Как ему быть? Вернуть фолиант Трошкину?

«Но тогда… я брошу тень на бывшую супругу. Это неправильно. Маша не заслуживает позора, тем более, после смерти. Трошкин сам виноват! Он грубо обращался с ней, вот она и решила ему отомстить. Видно, он очень дорожил этой книгой… Боже, о чем я думаю в трагический момент? — ужаснулся Илья. — Маша была права, я циник! Неужели, мне не стыдно?»

Он вынужден был признать, что не ощущает ни стыда, ни угрызений совести.

«Я Трошкину ничего не должен. А Маша… с нее спросу нет. Она уже за пределами добра и зла. Если добро и зло имеют пределы!»

В последнее время незыблемые убеждения Ильи пошатнулись, а его ум, которым он так гордился, не справлялся с поставленными задачами. Пришлось включать подсознание. Там все довольно зыбко и туманно, как в зазеркалье. Привычное видится по-иному, новое в щепки разбивает старое. Каждый шаг — словно по тонкому льду: выдержит или хрустнет? В зазеркалье логика уступает интуиции.

Илья принял решение.

— Я спрячу книгу подальше, — твердо пообещал он покойнице. — Выполню твою последнюю волю. Ты забрала у Трошкина ценную вещь, чтобы насолить ему. Я не намерен тебе мешать! Пусть свершится то, что ты задумала…