Дженни Уайт - Печать султана

Камиль зябко ежится и прячет руки в карманы.

— Опиумное отравление?

Повитуха с любопытством смотрит на судью. Ее настораживает то, как меняется тон его голоса.

— Да. Но мне кажется, в данном случае дело не в этом. — Она показывает рукой на тело. — Девушка была совершенно здорова. А приверженцы опиума плохо едят и перестают следить за собой.

— Но возможно, она только начала курить опиум и зашла не слишком далеко.

— Тогда у нее не были бы такие расширенные зрачки. Это случается только у законченных курильщиков.

— У законченных, — тихо повторяет Камиль. Внезапно он направляется к одному из мраморных бассейнов у стены. Поворачивает ручку крана, из которого льется мощная струя воды. Быстро заворачивает его, замочив рукав куртки.

Амалия внимательно наблюдает за ним, делая свои собственные заключения.

— Есть ли что-нибудь… — начинает она, но паша прерывает ее:

— Так если дело не в апоплексии и опиуме, да хранит нас Аллах, что тогда могло стать причиной смерти?

— Есть еще одно предположение, — медленно говорит женщина, тщательно обдумывая свой ответ. — Лекарственное растение датура.

— Но им же лечат простуду. — В памяти Камиля всплывают смутные воспоминания о том, как он дышит над горячим паром, поднимающимся из чашки, наполненной неприятной желтоватой жидкостью, которой лечат от кашля.

— Да, этот отвар применяется в медицинских целях. Торговцы лечебными травами на египетском базаре продают его. Только я слышала, что, выпив такое зелье, люди начинают видеть и слышать совершенно необычные вещи не от мира сего. Очень крепкий отвар может даже привести к смерти.

Камиль удивлен.

— Почему же такой товар продается на базаре?

Повивальная бабка качает головой, как бы удивляясь невежеству мужчин.

— Отвар не следует пить. Его нюхают или курят. Ведь многое из того, чем пользуются люди в домашнем хозяйстве, может стать причиной смерти.

— Если мы начнем заниматься торговцами с базара, нашей работе не будет конца.

— Видите ли, люди не злы по своей природе, — отвечает Амалия, — и способны противостоять искушениям. Поверьте, в каждом деревенском доме найдется повод для убийства. Стоит лишь свести свекровь и невестку под одной крышей. Чудо, что сильнодействующие растения столь редко применяется в корыстных целях. — Она отворачивается, чтобы скрыть от паши улыбку.

Теперь у нее вновь серьезное лицо. Амалия наклоняется и берет руку мертвой девушки в свою. Внимательно осматривает ладонь и пальцы, а также замысловатые скрепления золотого браслета. Конечности уже затвердели. Трупное окоченение довершает то, чего не успели сделать крабы.

— Она благородная дама. Эти руки не знакомы с работой в поле, они не стирали белье и не готовили еду на кухне. Ногти в идеальном состоянии и не обрезаны грубым образом, как заведено у женщин, выполняющих работу по дому. И они не обломаны вследствие борьбы. Я вообще не вижу никаких признаков насилия. На коже нет следов, за исключением тех, что оставило бурное течение. — Она отходит от тела и смотрит на него издалека. — Волосы короткие. Что это значит? У некоторых народов принято, чтобы женщины после замужества обрезали косы. Но у нее нет обручального кольца и следа от него на пальце. — Повитуха поворачивается к судье: — Кажется, она умерла совсем недавно. Вода не причинила ей большого вреда. Я видела рыбаков и мальчишек, утонувших в Босфоре и всплывших возле нашей деревни. Нет, эту девушку не унесло слишком далеко в открытое море.

Камиль в беспокойстве ходит по залу. Он ищет и не может найти сумку Мишеля, в которой лежат бумага и чернила. Напрасно он отправил его с поручением до прихода повивальной бабки.

— Продолжай, прошу тебя. Итак, ты полагаешь, что она утонула.

Амалия берет покойную за плечи и переворачивает тело. Камиль помогает ей. Как всегда, липкая, холодная и неестественно твердая мертвая плоть вызывает у него чувство отвращения.

Что значит жизнь, если смерть в любой миг может настичь нас, размышляет он. Вот лежит женщина — оболочка полностью сохранилась, однако где та ее часть, которая совсем недавно думала, ела, плакала и смеялась?

В такие моменты Камилю очень хочется верить в загробную жизнь, которую обещает ислам. Там текут чистые реки и мирно беседуют между собой души умерших. Однако уже в юности он утратил веру, а сейчас надеется лишь на будущее науки и прогресс, который неизбежен и вечен, но исключает жизнь после смерти. Вера несет какое-то утешение слабым людям, путешествующим по морю жизни в утлых суденышках, да и сильным как-то помогает, когда внезапная буря переворачивает их суда. Камилю знакомы как сильные, так и слабые люди, для которых вера является якорем, брошенным в тихой бухточке. Что за жалкая иллюзия! Они не понимают, что находятся в открытом море и опасность бури еще не миновала. Вера — это якорь, брошенный в бездонные воды.