Елена Арсеньева - Коварные алмазы Екатерины Великой

– А твой бывший любовник, твой Лоран, он тебе так делал? А так? Расскажи, что он тебе говорил, как тебя имел? Вот так? Что он говорил, ну?

Катрин просто ошалела от изумления. Он ее приревновал, что ли? Роман ее приревновал? С чего вдруг? Что его так разобрало?

Разгадывать эту загадку у Катрин не было ни времени, ни желания. Она, задыхаясь, вспоминала любимые словечки Лорана, бранные слова, которые иногда, в острые мгновения, он бросал, принимала его любимые позы, Роман послушно повторял все, только иногда спрашивал:

– Я делаю точно, как он? Или лучше?

Голос его звенел – от слез, подумала бы Катрин, но она и слова-то такого не знала, вернее, не помнила. Да и некогда ей было думать, размышлять, она только и делала, что чувствовала, у нее было ощущение, что ее имеют сразу два любовника и она имеет их разом. Это было то, о чем она мечтала!

Когда закончили кувыркаться, Роман немедленно заснул, как убитый, а Катрин, едва живая от голода, потащилась к холодильнику. Холодильник был пуст, стояла только пачка молока, с которым Катрин пила утром кофе, еще черничный конфютюр, коробочка с маслом. Не густо. Можно, конечно, позвонить в какой-нибудь ресторан, попросить принести ужин. Но неохота связываться, это надолго. Потом в белом от инея морозильнике Катрин нашла упаковку маленьких сосисок-коктейль, купленных для какого-то суаре, да так и не поданных к столу. Сосиски валялись невесть с каких времен, наверное, срок хранения давно истек, но сейчас Катрин сварила их и съела, заедая сладкими булками с конфитюром. Хорошо иногда переступать запреты! Животик, правда, выпятился, стал такой сытенький, кругленький. Надо сходить в фитнес-центр подкачаться. Но это завтра, а сейчас – спать.

Она прилегла рядом с Романом, погладила его. Нет, парень вырубился прочно. Жаль, Катрин вполне могла бы выдержать еще один сеанс секса на троих. Эх, ну почему ей так сильно понравился какой-то нищий русский. Почему бы Роману не быть богатым, как Лоран?

Ага, был бы Роман богат, только бы ты его и видела в своей постели! Чем ты его можешь привязать надолго? Это сейчас ты хороша, как роза сорта «Гейша» или даже «Мари-Поль», а через год-два-три-пять?

Катрин ненавидела такие мысли, но, хоть тресни, они лезли в голову сами собой. Любовники – это хорошо, и разнообразие – замечательная вещь, но иногда хочется чего-то… постоянного. Нет, старого мужа она бы не хотела, вот если бы закрепить за собой такую конфетку, как Роман! Ага, как же. У тебя же ничего нет, кроме этой студии и недостроенного дома в устье Луары, близ Нанта (Катрин была родом из Нанта и питала к его окрестностям сентиментальное пристрастие). Последний взнос за строительство она надеялась получить от Лорана. Жить, строго говоря, и самой не на что, где еще содержать юного любовника! Пока она с Лораном, есть на что содержать Романа. А вдруг…

Роман заворочался, вскочил.

– Ты что? – встревоженно спросила Катрин.

– Мне надо позвонить. – Голос со сна был грубым, чужим. – Узнать, как там Эмма.

– Кто? – так и взвизгнула Катрин.

– Моя мать. Я ее часто зову просто по имени. Где твой портабль?

– С ума сошел. Сейчас глубокая ночь, она спит!

– Ничего, проснется. Где портабль?

Набрал номер, подождал, выругался.

– У нее отключен телефон. Или разрядился… Ничего не понимаю! Ничего!

Снова упал в постель, обнял подушку (подушку, Катрин словно и не было рядом!) и мгновенно уснул.

Вот мерзавец, а? Она что, привезла его к себе, чтобы он спал? Он с ней должен спать, а не сам по себе!

А Лоран, интересно, что сейчас делает? Спит? Один или?..

Катрин вдруг стало нехорошо. Не слишком ли они с Лораном отдалились друг от друга? Нужно завтра его найти, обязательно!

А может, прямо сейчас ему позвонить, напомнить о себе? Но портабль так и остался у Романа.

Ладно, завтра, все завтра. Катрин уснула, уверенная, что утро, по обыкновению, принесет ответы на вопросы, которые не давали покоя вчера.

Но утром Роман был по-вчерашнему мрачен, завтрак из бистро на первом этаже жевал, не глядя, и то и дело снова названивал мамаше, телефон которой был отключен. В конце концов Катрин возненавидела эту толстую русскую (все русские женщины ужасно толстые, наверняка и мамаша Романа такая же), которой наплевать на беспокойство сына. Если бы у Катрин был сын, она не стала бы так мотать ему нервы!

Если бы у Катрин был сын?

Наконец ей надоело смотреть на его бледное и злое лицо. У самой тоже кошки на душе скребли. Сколько она ни названивала Лорану, он был недоступен. На домашнем телефоне – автоответчик.