Иван Головченко - Милицейские были

«Может быть, он только ранен… Может быть, вообще что-то напутали. Позвонили в отдел милиции не с места происшествия, а на основании какого-то заявления…» — успокаивал он себя.

Расстроенное лицо капитана Васильева, выскочившего из машины, вернуло его к действительности. Капитан сообщил, что Конигин действительно собирался не то вечером, не то сегодня утром выехать в один из ближайших населенных пунктов для расследования какого-то дела. Убийство совершено на дороге, ведущей именно к этому населенному пункту. Женщина, позвонившая в милицию, очевидно, знала Конигина в лицо, так как определенно назвала его фамилию…

Машина помчалась еще безлюдными улицами города, вырвалась на широкое, покрытое асфальтом шоссе.

— У первой развилки, — угрюмо указал капитан Васильев.

Шофер молча кивнул головой и увеличил скорость. Низко нависшие облака стремительно поплыли навстречу машине. В сплошную полосу слились чахлые деревца, посаженные вдоль магистрали. Утренняя роса покрыла их сизоватым налетом.

Вблизи развилки шофер затормозил.

— Здесь или повернем на грунтовку? — спросил он хрипло и вытер рукой вспотевший лоб.

Полковник сделал знак остановиться. Все трое вышли из машины. Отсюда хорошо было видно распростертое на обочине грунтовой дороги неподвижное темное тело.

Лейтенант лежал на спине, с чуть завалившейся назад головой. Его затянутую шнуром шею пересекала длинная поперечная рана. На застывшее лицо густо осела утренняя роса. Словно серебристой ворсой, ею была покрыта и вся одежда убитого.

— Осмотрите тело! — приказал Снежко тем жестким тоном, который всегда появлялся у него в минуты наибольшего душевного волнения.

Капитан Васильев склонился над убитым.

— След шнура неясный. Очевидно, удушение не удалось, и тогда перерезали горло. След пулевого ранения в затылочной части… Документы целы. А вот и деньги — пятьсот рублей. Кобура расстегнута… Постойте, постойте, а где же оружие? — Капитан Васильев выпрямился и вопросительно взглянул на полковника.

— Надо осмотреть все вокруг. Возможно, у Конигина выбили из рук пистолет, когда он хотел защититься. Посмотрите с той стороны, а я обследую с этой. Вы, Саша, — кинул Снежко шоферу, — пройдите назад. Борьба могла завязаться раньше, чем он упал.

Все трое низко склонились над побуревшей редкой травой.

Пистолета нигде не было.

— Что ж, иногда отсутствие вещи гораздо красноречивее, чем ее наличие, — задумчиво сказал полковник, когда место происшествия было обследовано. — Присядем, капитан, здесь в сторонке и давайте разберемся в том, что нам удалось установить. Не кажется ли вам странным способ убийства?

— Более чем странным, товарищ полковник. Шнур, нож, выстрел… Слишком уж много орудий убийства! Или это изуверство, или попытка подействовать на психику тех, кто будет производить расследование, чтобы сбить их со следа…

— А мне кажется, что вы немного увлеклись, капитан. В действительности все было гораздо проще.

— То есть?

— Переставьте последовательность, в которой вы перечислили орудия убийства. Скажем так: шнур, выстрел, а потом уж нож. Улавливаете, в чем здесь разница?

Капитан смутился:

— Признаться, нет.

— А между тем, если вникнуть, все становится до очевидности ясным. Я представляю себе картину убийства так: человек, замысливший преступление, идет рядом или почти рядом с лейтенантом. Конигин вооружен и достаточно силен физически, поэтому преступник не решается напасть на него открыто. Тогда, выбрав подходящий момент, он набрасывает на шею своей жертвы шнур. Слишком неловко, чтобы удушить сразу. Конигин рванулся и вырвал конец шнура из рук убийцы. Задыхаясь, он пытается раздвинуть петлю, сдавившую его шею. Одно короткое мгновение, на которое он остановился. Но его достаточно для убийцы. Выхватив из кобуры Конигина пистолет, подбежавший сзади преступник стреляет. Сделав по инерции шаг вперед, лейтенант упал, он еще хрипит в агонии. У преступника мелькает мысль, что рана не смертельна. Тогда он перевернул свою жертву вверх лицом и, «для уверенности», полоснул еще ножом по горлу… Это, конечно, лишь грубая схема, но ход событий, я убежден, был именно такой. Присмотритесь к следам, оставленным на земле, к примятостям травы.

— Но мог ли Конигин подпустить к себе незнакомого человека? Он был сама предусмотрительность и осторожность! — воскликнул капитан.

— Значит, что-то усыпило его бдительность.

— Или кто-то?