Алина Степанова - Сломанный мальчик

В кедах и папиной штормовке я полагала себя самой стильной в компании. Но не тут-то было!

Нашлись и постильнее! Выискалась у меня соперница, Оля Колчина. (Фамилия, к слову сказать, настоящая. Вдруг Оля купит эту книжку и прочтет? Забавно будет!) К поезду, что отправлялся в суровую тайгу, Оля явилась на каблуках, в длинной юбке и с чемоданом. Вся наша компания как стояла — так и попадала со смеху на походные рюкзаки. Это же сейчас чемоданы катятся на колесиках, управляемые удобной выдвигающейся держалкой, а тогда чемодан — это был просто чемодан. Громадная коробка с маленькой ручкой.

Так Оля и перлась потом два километра по лесу от станции до лагеря. С чемоданом и на каблуках, распугивая развевающейся юбкой местных ежиков, в изумлении делающих ставки: за какой корень Оля зацепится шпилькой. Как потом выяснилось — была у нее цель, оправдывающая каблуки в лесу. Парень из нашего отряда. Именно для него ей хотелось быть всегда красивой. С тех самых пор, встретив неуместно разодетую женщину, я вспоминаю Олю Колчину и ее потуги.

Но вернемся к новым постояльцам! Седовласый мужчина был старше жены лет на пятнадцать — двадцать. Это минимум, хотя может быть, он просто плохо сохранился рядом с яркой супругой.

О ребенке что-то сказать было сложно. Лишь по голубым оттенкам, преобладающим в его одежде, я сделала вывод, что в коляске сидит все-таки не девочка.

— Я бронировал пятый номер на имя Владимир Калач. Вот пин-код, — мужчина показал Иштвану экран мобильного.

Разговаривали они на английском, поэтому дословно передать беседу — это я вам не осилю. Но общий смысл мне был ясен.

Ребенок проснулся и достаточно громко замычал. Мать, не шевелясь, отстраненно смотрела сквозь стеклянную дверь на улицу. Дитя перешло на визг.

— Аня!

Женщина нехотя оторвалась от созерцания мокрого стекла.

— Успокой его! — попросил отец на чистейшем русском языке.

Ну надо же, какая удача — соотечественники! Хоть будет с кем словом перемолвиться кроме бабы Светы, обрадовалась я.

А мать тем временем продолжала игнорировать беспокойство малыша, пока мужчина достаточно грубо не схватил ее за локоть. Женщина вырвала руку и наконец обратила внимание на сына.

Не зная, как скоро эта Аня справится с задачей, я сгребла горсть леденцов из вазочки, стоящей на стойке, и протянула ребенку.

— Ему же можно? — спросила я отца.

Мужчина неопределенно пожал плечами. Было ли это согласием, или все-таки запретом, я так и не поняла.

Запарившийся мальчик, с которого теперь сняли куртку и шапку, выглядел мягко говоря, непривычно. Вывернутые кисти рук с зажатыми большими пальцами, перекошенная челюсть и не очень осознанный, мутный взгляд.

Я так и замерла с протянутой рукой:

— На, малыш, возьми, конфетка вкусная!

Из уголка рта ребенка, воющего без слез, потекла слюна. Глаза смотрели куда угодно, но только не на меня с моими дурацкими конфетами.

— На же! Бери скорей, не бойся! Не надо плакать!

— Ничего не выйдет! — разжала губы мать. — Он вас не понимает.

— Совсем?

Женщина помотала головой.

— Простите, я не знала, — мне стало вдруг неудобно за попытку своей нелепой помощи.

— За последние семь лет я привыкла к такой реакции, — пожала плечами Анна.

— Семь?! — нетактично охнула я, невольно переведя взгляд на мальчика. Представить такого крошечного ребенка первоклассником было невозможно.

Вместо ответа женщина лишь сморщилась и потрясла головой.

Я отступила вглубь холла, чтобы им не мешать.

— Меня зовут Алина, я здесь работаю, и вы всегда можете позвать меня, если вам что-нибудь понадобится.

— Очень приятно, я Аня. А это, — женщина показала на мальчика, — Мишенька.

— Тяжелые роды, — включился отец, заметив что я украдкой рассматриваю необычного пацана. — Можете не волноваться, он не станет слишком часто кричать. Мы всегда знаем, как быстро его утешить.

— Мы рады всем гостям, — перебила я Владимира. — Постояльцы могут и покричать, если им так уж захочется.

— Спасибо! Приятно слышать! — впервые улыбнулся мой земляк.

Из-за спины я погрозила Иштвану кулаком. Тот, буквально открыв рот, уставился на малыша как на диковинное растение. Тоже мне, нашел пальму!

Гости проследовали в свой номер на второй этаж.

— Завтрак у нас до десяти утра, не опаздывайте, пожалуйста, а то повар расстроится! Дюла считает личным оскорблением, когда кто-то игнорирует его омлет.

Увы, шутка моя не удалась. Приехавшие были явно не в духе и даже, кажется, чем-то раздражены. Им было явно не до смеха.