Анна и Сергей Литвиновы - Тебя убьют первым [litres]

– А справедливость сейчас вообще никому не нужна, – вступила я. – И никому не интересна.

По итогам дискуссии Радий с его тягой к честности проиграл нам на месте с разгромным счетом один-три – с одним голосом «за» и тремя «против».

Кто бы знал тогда, что он не послушается! Больше того, что я сама под влиянием минутного затмения вскоре влезу в это дело!

А пока из музея возвращалась наша группа. Посматривали на нас удивленно.

Денис собрал туристов во дворе. Показал черную «Волгу», на которой носился по Тюратаму Королев. И бронемашину, из которой главный конструктор наблюдал за пусками в непосредственной близи к старту. Затем мы подошли к полноразмерному макету «Коршуна», залезли в него (деды не стали), фотографировались в креслах пилотов, и я все поражалась, какой же он огромный. Это не крошечная капсула, в которой выводили на орбиту Гагарина и Терешкову. И даже не «Союз», в котором летают сейчас. Это настоящий лайнер – или боевой корабль. А Денис своим рассказом только подтверждал мое впечатление:

– Несмотря на то что «Коршун» создавался вследствие строительства американцами своего космического челнока и полетел после него, он во многих отношениях оказался гораздо совершеннее «шаттла». Возьмите хотя бы его самый первый – и, увы, последний! – полет. Полет, невиданный прежде, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса, когда в беспилотном режиме наш космический самолет сделал два витка вокруг Земли, а потом приземлился здесь, на аэродроме «Юбилейный», с отклонением на пару метров от центра полосы. В ракетно-космической системе «Коршун» много было вещей, выгодно отличающих ее от штатовского «Спейс-Шаттла». Например, стартовал наш с полными баками – в отличие от американцев, которые большую часть топлива вырабатывали при пуске. Поэтому «Коршун» оказался способен на самые сложные маневры на орбите. На двух заокеанских челноках погибло в общей сложности четырнадцать астронавтов – из-за фатальных аварий на этапах выведения и посадки. Но наш ракетно-космический самолет обладал совершенной системой спасения. Существовали специальные катапультируемые кресла, уводящие пилотов в сторону от разрушающейся ракеты. Их многократно испытывали при запусках других ракет, и они продемонстрировали свою надежность и эффективность. На случай аварий или нештатных ситуаций, возникших прямо на орбите, у корабля имелся стыковочный узел, к которому мог причалить корабль «Союз» и спасти космонавтов.

– Дед Влад, – спросила я шепотом, – а настоящий, слетавший «Коршун» действительно мог быть интересен за границей?

– Еще бы! – безапелляционно отвечал он. – Там такие технологии, до сих пор непревзойденные!

Когда мы возвращались в городок, Екатерина-«безопасность», сидевшая рядом с шофером, вдруг закричала на полдороге:

– Стой-стой, останови!

Когда микроавтобус замер на обочине, она перегнулась со своего переднего сиденья рядом с шофером ко всем нам:

– Обычно в апреле наша степь вдруг расцветает. Ненадолго. Появляются тысячи и тысячи тюльпанов. Сейчас еще рановато, но вот я вижу на обочине есть парочка.

Все высыпали наружу – за исключением дедов. Радий грустно произнес:

– Когда-то я Элке своей такие дарил.

Народ разбрелся по пустыне. Стали, проваливаясь в песке, снимать, как бешеные, на свои смартфоны два-три тюльпанчика среди колючек. Они и впрямь были необычные – низкорослые, остролистые, жилистые.

Денис убрел куда-то в сторону, а когда снова садились в машину, протянул мне сорванный цветок.

Получилось трогательно и мимимишно.

– Это мне?

– Тебе. В честь знакомства.

И в этот момент, встретившись с ним глазами, я окончательно поняла: между нами что-то будет.

Только надо, чтобы мы оба правильно сыграли дальнейшую партию.

Нас привезли на ужин в другое кафе, где-то в городе.

Вызывающая роскошь девяностых: красные бархатные портьеры, кумачовые скатерти на столах. «Невзирая на интерьер, здесь очень вкусно», – сразу предупредил Денис.

Опять попросили официантов составить столы. Для моего одинокого тюльпанчика принесли мини-вазочку. И опять мы с нашим чичероне оказались за столом рядом. Но если вчера то была моя инициатива, то теперь все организовал Диня. И в общей беседе руководитель нашей группы меньше принимал участия, больше обращал внимание на меня. Когда начались серьезные возлияния, мы под шумок даже по-настоящему перешли на «ты» и выпили с ним брудершафт. Губы у Дениса оказались мягкими, и пахло от него хорошо.