Франк Тилье - Сновидение

Только не это…

В любом случае то, что должно было произойти, уже произошло, ведь Абигэль смотрела запись. Карине больше ничем нельзя было помочь. Мать Алисы держала перед собой зажигалку, рот ее перекосился в гримасе. Она умоляла, снова и снова. И, как будто видеозапись вдруг воплотилась в жизнь, Абигэль ощутила запах гари. Метрах в двадцати от нее слева поднимался серый дым.

Не теряя ни секунды, она спрыгнула с края воронки, пробежала по мостику и кинулась к лестнице. Но огненный дракон уже пожирал ступеньки и надвигался на нее. Абигэль тотчас вспомнила запах бензина… Лестница была пропитана горючей жидкостью. И теперь непреодолимая преграда вздымалась перед ней, начиная свой разрушительный танец.

Абигэль заметалась во все стороны в поисках другого выхода. Подъемник не работал. Окна выходили на отвесную стену головокружительной высоты. Спуститься можно было только по лестнице. Она закричала. Прийти ей на помощь было некому.

Она сгорит здесь заживо.

Назад, к воронке. Досмотри до конца, если хочешь выйти отсюда. Фредди хотел, чтобы она видела страшную смерть Карины Мюзье. Чтобы не упустила ни одной мелочи. Она взобралась на край, ухватила камеру, которая вертелась на цепочке, и ей открылся ужас в чистом виде. Женщина горела заживо в своей машине, ее кулаки колотили по стеклу, волосы охватило пламя, кожа лопалась от жара, и победоносные алые языки плясали вокруг нее долго-долго, пока экран не потемнел. Три минуты чудовищной пытки.

Те же проклятые языки были уже метрах в двадцати от нее и наступали. Скоро они окружат ее и пожрут, как мать Алисы. Абигэль смотрела на экран, ожидая, что он подскажет выход, но ничего не было. Она повертела в руке зажигалку. Быть может, спасение придет отсюда: ей просто снится дурной сон. На сей раз Абигэль хотелось в это верить.

Она уже собралась было выпустить пламя, как вдруг на экране появилась комната, погруженная в полумрак. Матрас, металлическое ведро, солома, стены оклеены газетами с ее портретом… Она поняла, почему так кричал Виктор в больнице. Он тоже, наверно, был заперт в такой камере и связывал ее лицо с заточением, с му́кой.

Из соломы внизу, в правой части экрана, торчали босые ноги: кто-то был в мертвом углу комнаты. Другая жертва. Артур? Алиса? Шли секунды, здание стонало и трещало сверху донизу, дым поднимался к потолку, лизал окна. Абигэль хотелось ускорить видео, но Фредди все предусмотрел. Она должна была посмотреть каждый кадр, каждую деталь.

Вдруг там, где были ноги, появилась фигура, спиной к ней. Похоже, девочка, высокая, с короткими светлыми волосами и длинной шеей. На ней была такая же мерзкая пижама, в какой нашли Виктора. Абигэль поняла: перед ней была Золушка. Фредди решил их познакомить.

Она резко подняла голову. От металлического Х летела живая комета с жутким шелестом крыльев. Огненный шар разбился недалеко от нее, и несколько обугленных перьев упали в воронку.

И снова фильм. Золушка по-прежнему стояла спиной в углу камеры, не двигаясь, свесив руки вдоль тела. Потом, словно повинуясь приказу, она медленно повернулась лицом к камере, и ее глубокие синие глаза уставились в объектив.

У Абигэль перехватило дыхание, и все ее тело разом обмякло. Она рухнула вперед, врезавшись грудью в толстый край воронки. Ударилась лбом, в голове что-то хрустнуло. Она не могла шевельнуться, лежа, точно разнежившаяся кошка на теплой каменной стене, руки и ноги свисали по обе стороны.

В каком-то невероятном равновесии.

Там, на экране, она успела увидеть лицо Золушки.

Это было лицо ее дочери.

Леа.

Две минуты. Две минуты полного, абсолютного паралича, когда Абигэль не могла больше видеть экран, только расплывчатую поверхность металлического края воронки. Ей померещилось, Леа не могла быть жива. Вокруг трещало, свистело. Огонь играл, дразнил ее. Наконец она вновь обрела власть над своими мускулами и, не думая больше о боли, повернулась к монитору.

Новый шок. Леа по-прежнему была там, стояла неподвижно, устремив на нее взгляд. Абигэль прижала пальцы к лицу дочери за цифровым экраном:

– Леа, Леа! Скажи мне что-нибудь!

Та, казалось, отвечала ей, ее глаза наполнились слезами, губы едва заметно шевелились. Абигэль почудилось, что она прочла по ним: «Мама». Потом девочка опустила голову, шагнула вперед и исчезла из поля зрения.

– Нет! Леа!

Абигэль надсадно кричала, зовя дочь, хоть и знала, что это всего лишь запись и Леа не может ее услышать. Она накинулась на аппарат, попыталась нажать выломанную кнопку обратной перемотки, но тщетно. Изображение застыло. Она выронила камеру, выпрямилась, шатаясь, оглушенная, почти теряя сознание, и едва не соскользнула в пасть воронки. Ухватившись за край, перекатилась на другую сторону и упала.