Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

Пряжка от пояса царевича, пуговицы и куски его шинели и прочее.

Много мелких вещей, которые принадлежали великим княжнам: части их колье, их обуви; пуговицы, крючки, кнопки и прочее.

Шесть металлических планшеток от корсетов (цифра "6" говорит сама за себя, если вспомнить число жертв: императрица, четыре великие княжны и Анна Демидова, горничная императрицы).

Искусственная челюсть доктора Боткина, обломки его зрительного стекла, пуговицы от его одежды и прочее.

Наконец, кости и остатки обгоревших костей, частью разрушенные серною кислотою, которые носят на себе следы от острорежущего оружия или пилы. Револьверные пули — те, которые, без сомнения, остались в телах, и достаточно большое количество расплавленного свинца.

Печальный перечень, который не оставляет никакой надежды и благодаря коему правда открывается во всем своем зверстве и ужасе.

Комиссар Воейков ошибся. Мир знает, что они сделали с ними.

Между тем убийцы беспокоятся. Агенты, которых они оставили в Екатеринбурге, чтобы приводить в заблуждение следствие, держат убийц в курсе производства судебного расследования. Шаг за шагом они следят за успехами следствия. И когда они понимают наконец, что истина разоблачается и что скоро весь мир узнает о том, что свершилось, — они начинают опасаться и стараются свалить на других ответственность за совершенное ими злодеяние. Они тогда обвиняют в совершении преступления социалистов-революционеров, которые будто бы хотели скомпрометировать партию большевиков.

В сентябре 1919 года 28 лиц, ложно обвиненных в причастности к убийству царского семейства, были арестованы ими в Перми и преданы суду, причем пятеро из арестованных были присуждены к смертной казни, которая и была приведена в исполнение.

Подобная гнусная комедия еще раз подтверждает цинизм этих людей, которые не колеблясь убивают невинных, чтобы никоим образом не навлечь на себя ответственность за одно из величайших исторических преступлений.

Еще остается мне сказать относительно Алапаевской трагедии, которая тесно связана с трагедией Екатеринбургской и которая повествует о смерти многих других членов царской фамилии.

Сестра императрицы, великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Сергей Михайлович, двоюродный брат императора, князья Иоанн, Константин и Игорь, сыновья великого князя Константина, и князь Палей, сын великого князя Павла Александровича, — были арестованы весною 1918 года и препровождены в небольшой город Алапаевск, находящийся в 150 верстах к северу от Екатеринбурга. Одна монахиня, Варвара Яковлева, всегдашняя спутница великой княгини, и С. Ремез, секретарь великого князя Сергея, разделяли с ними заключение. Они содержались под арестом в помещении школы.

В ночь с 17 на 18 июля, спустя 24 часа после совершения Екатеринбургского преступления, пришли за заключенными под тем предлогом, что необходимо их перевести в другой город, и отвезли их за каких-нибудь двенадцать верст от Алапаевска. И там, в лесу, они были убиты. Тела их были брошены в оставленную шахту, где эти тела и были найдены в октябре 1918 года, засыпанные землею, обрушившейся вследствие взрыва ручных гранат, которые положили конец страданиям жертв.

При осмотре трупов обнаружены были следы от огнестрельного оружия только на теле великого князя Сергея, и следствие не могло установить с точностью, как были убиты его товарищи. Вероятно, они были убиты ружейными прикладами.

Это преступление, неслыханное по своему зверству, было делом рук комиссара Сафарова, члена президиума Екатеринбургского Совета, который, впрочем, являлся только исполнителем распоряжений из Москвы.

Спустя несколько дней после взятия Екатеринбурга антибольшевистскими войсками, в то время как заняты были восстановлением порядка в городе и хоронили мертвых, были подняты два трупа недалеко от тюрьмы. При одном из трупов обнаружена была расписка на получение 80 000 рублей на имя гражданина Долгорукого, а из показаний свидетелей было ясно видно, что это был труп князя Долгорукого. Что же касается второго трупа, то есть полное основание полагать, что это был труп генерала Татищева.

И тот и другой, как они предвидели, положили свою жизнь за императора. Генерал Татищев говорил мне однажды в Тобольске: "Я знаю, что мне не придется уйти живым. Я прошу только об одном: чтобы меня не разлучали с императором и чтобы мне дали возможность умереть с ним". Он не получил даже и этого высшего утешения.