Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

Ага, девиз «Голд Кост».

– Подхватывайте, если знаете слова. – Он улыбается.

Пятьсот двадцать три учащихся «Голд Кост», в возрасте от шести до восемнадцати лет, вторят хором. Даже новички, которых заставили выучить наизусть эту глупую речевку еще до того, как они ступили на территорию кампуса.

– Жизнь прекрасна в «Голд Кост». Наше время здесь для великих дел. Мы – рука помощи, – с жутковатым распевом звучит хор.

– Очень хорошо, – одобряет директор Вайнгартен. – А теперь – по классам. Впереди у нас год напряженной учебы.

Со скорбью покончено, когда наступает время обеда. Дань памяти Шайле – препятствие, которое мы успешно преодолеваем.

Мое сердце содрогается, стоит мне мельком увидеть столик Игроков. Старшеклассники уже собрались, но лучший столик – тот, что зарезервирован для нас, – пустует и призывно манит.

Он идеально расположен, уютно устроившись прямо посреди столовой, так что всем приходится проходить мимо нас и видеть воочию, как весело мы проводим время, даже за обедом. Столы, что окружают нас, предназначены для других Игроков и мелкоты, и по тому, как далеко от нас сидит каждый из них, можно судить о многом.

Мои ступни покалывает от возбуждения, пока мы с Никки продвигаемся вдоль салат-бара, бросая на тарелки кудрявую капусту, маринованную фету и кусочки жареной курицы. Когда мы проходим мимо стола с десертами, я подцепляю шарик сырого песочного теста из стеклянной чаши. Маленький маслянистый шарик на подносе всегда считался признаком девичьей крутизны. Шайла поедала их каждый божий день, пока была с нами. Возле кассы кучка девятиклассников, как и положено, пропускает нас вперед, и, расплатившись, мы направляемся к столу, который неизменно считаем своим. Даже сейчас я все еще удивлена, что мое место пустует, словно ожидая меня. И при виде этого свободного стула – моего, и только моего – я испытываю странный трепет. Стул – как напоминание. После всего, что мне пришлось пережить, я стала своей в кругу избранных. Я этого заслуживаю. Я – победитель.

Мы с Никки – первые за столом, и, когда проскальзываем на свои места, тотчас накатывает знакомое ощущение пребывания в аквариуме. Мы знаем, что за нами наблюдают. И это тоже добавляет веселья.

Никки перекидывает длинные черные волосы через плечо и, расстегивая молнию на рюкзаке, достает картонную коробку неонового цвета.

– Я пришла подготовленной, – говорит она. Крышка открывается, являя взору десятки миниатюрных батончиков Kit Kat со вкусом тыквы, зеленого чая и сладкого картофеля. Ее родители, должно быть, привезли лакомство из недавней деловой поездки в Японию – без Никки, конечно. Несколько десятиклассников выгибают шеи, чтобы посмотреть, что за гламурное угощение принесла в школу Никки Ву.

– Еще один жест от Дарлин . – Никки кивает на яркие обертки и закатывает глаза, когда произносит второй слог имени своей матери.

Родители Никки – текстильные магнаты. Они переехали сюда из Гонконга, когда мы учились в седьмом классе. Во время первого семестра в «Голд Кост» Никки чаще видели сгорбившейся над смартфоном: она постоянно переписывалась с друзьями, оставшимися на родине. Ее совершенно не интересовала наша пригородная жизнь. Это безразличие к нам придавало ей холодности, и она казалась недосягаемой. Той весной она стала лучшей подругой Шайлы, когда они вместе работали над школьным мюзиклом. Шайла, что неудивительно, получила главную роль Сэнди в «Бриолине», а Никки предложила себя как костюмера. Тогда мы и узнали, что она – настоящий гуру моды. Созданные ею модели гладких кожаных легинсов и юбок «солнце-клеш» с аппликацией в виде пуделя вполне годились и для Бродвея.

Когда стало ясно, что мне придется делить с кем-то свою лучшую подругу Шайлу, я попыталась подавить ревность. Мне пришлось приспосабливаться к их новым общим вкусам («хорошо, что не Netflix») [3] Netflix – американская развлекательная компания, поставщик фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа. и тянуться за ними, когда они впервые выпили на вечеринке театральной труппы («пиво перед ликером развозит капитально!»). В общем, это сработало, и к восьмому классу мы слились воедино.

Но на протяжении последнего года жизни Шайлы мы с Никки втайне боролись за ее внимание, не выпуская друг друга из поля зрения. Глупо, конечно, потому что Шайла терпеть не могла игры в любимчиков. Она была верна нам обеим. Когда она умерла, мы с Никки из закадычных соперниц превратились в неразлучных подруг. Звено, что соединяло нас, оказалось разорванным, поэтому мы выковали новую связь. Напряженность в наших отношениях испарилась, мы как будто осиротели и остро стали нуждаться друг в друге. С тех пор Никки стала моей Шайлой. А я – Шайлой для нее.