Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

Мне было интересно, не пряталась ли в ней та сестринская преданность, что я испытывала к Джареду, только помноженная на четыре.

– Не знаю, – отвечаю я. – Он не такой, как мы. Это не для него. Подумать только, как он будет проходить испытания? – Я представляю себе его взволнованное личико, растерянное и смущенное.

Никки обнимает меня сзади и прижимает к себе.

– Для него это не обязательно должно быть именно так. Мы же выпускники. Теперь мы все контролируем.

– Я знаю. Просто… он мой брат.

– Все будет тип-топ, – уверяет Марла. Она делает последнюю глубокую затяжку и убирает в карман пластиковую сигарету. – Никки права, теперь мы устанавливаем правила. – Она выдерживает паузу. – И мы все изменим.

Мой телефон вибрирует – раз, другой, щекочет мне бедро. Джаред, держу пари. Адам, надеюсь я.

– Мне надо пописать, – говорю я и проскальзываю мимо них обратно в спальню. Я закрываюсь в ванной комнате Никки и плюхаюсь на унитаз. Телефон снова пульсирует, уже в третий раз. Я вытаскиваю его из кармана, ожидая увидеть знакомое имя. Адам, Джаред, мама, папа. Вместо этого на экране высвечивается неизвестный мне номер.

Я открываю сообщение и быстро просматриваю текст, но не понимаю его смысла.

« Я знаю, ты наверняка не захочешь выслушать меня, но мне необходимо кое-что тебе сказать».

«Грэм не убивал Шайлу. Он невиновен».

«Все это так хреново. Мы можем поговорить?»

Сердце подкатывает к горлу, и ванная Никки кружится перед глазами. Стены сливаются с полом, умывальник переворачивается вверх ногами, и меня того и гляди вырвет. Приходит еще одно сообщение, и сердце как будто останавливается. Я сжимаю трубку так сильно, что белеют костяшки пальцев.

« Это Рейчел Кэллоуэй» .

На судебный процесс никто и не рассчитывал. Я поняла это, как только увидела Грэма Кэллоуэя в наручниках, с красным и опухшим лицом, надутым, как воздушный шарик. Может, сказывалось потрясение от случившегося, но тогда Грэм был сам на себя не похож. В дорогих баскетбольных кроссовках и толстовке для лакросса с эмблемой «Голд Кост» он казался незнакомцем, переодетым в Грэма. Только когда полицейские подвели его к нам так близко, что я смогла разглядеть созвездие крохотных родинок у него за ухом, тех самых, что маячили у меня перед глазами на уроках истории в седьмом классе, не осталось никаких сомнений в том, что это он и что он убил Шайлу.

Грэм и Рейчел учились в «Голд Кост» еще с дошкольного возраста. Они были долгожителями в этой школе. Все учителя, даже если не преподавали у них, знали этих детей по именам, как и их родителей. Грэм пользовался популярностью в средних классах, но не потому, что слыл добрым или веселым, а потому, что просто был . Его фамилия гарантировала ему доступ ко всему. Когда он приглашал мальчишек в свой крытый бассейн или прокатиться на вездеходах по дюнам, никто не отказывался. Его большие мясистые руки выглядели слегка угрожающими, как будто он мог одним пальцем свалить с ног любого обидчика. В классе он издавал звуки пуканья и сваливал вину на соседку по парте. Он опрокидывал пробирки с химикатами просто ради забавы. Однажды он даже похвастался, что освежевал дохлую чайку, найденную на пляже.

Но вся эта дурь, казалось, выветрилась из него летом перед старшей школой. Именно тогда Грэм и Шайла начали встречаться. Я попала в полностью оплаченный научный лагерь на Кейп-Код [27], но невыносимо страдала от чувства вины, потому что на самом деле хотела остаться дома, с Шайлой. Она старательно посылала мне письма, написанные от руки. «Они гораздо лучше передают эмоции, чем электронная почта, – сказала она в своем первом письме. – К тому же, если вдруг я стану знаменитой? Тогда кто-нибудь захочет узнать все о Шайле Арнольд: Ранние годы» . Я жадно проглатывала эти записки, как мамин тройной шоколадный торт.

Ее письма вызывали у меня стойкое ощущение, будто я отсутствую именно в тот момент, когда в наших отношениях что-то неуловимо меняется. Шайлу вместе с шикарной подругой ее семьи, Карой Салливан, которая провела учебный год в Верхнем Ист-Сайде, зачислили на курс «Модель ООН» [28]в Хэмптонсе. Когда Кэллоуэи узнали об этом, они отправили туда и Грэма.

Поначалу в своих письмах Шайла взахлеб рассказывала про Кару – про ее одержимость такими художниками, как Яёи Кусама, Дэн Флавин и Барбара Крюгер; про то, как Кара учила ее управляться с паровыми моллюсками, не размазывая сливочное масло по всему лицу. Кара казалась невероятно крутой. К тому же отцы Кары, Шайлы и Грэма выросли вместе и с самого рождения проводили лето в одной компании. Короче, были из одной песочницы. А я – с обочины.