Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

— И он до сих пор об этом не знает.

— Знает. Пару лет назад ему сказала о нашем знакомстве дочь. Незадолго до ее замужества я рассказала ей в педагогических целях эту историю. Они сидели с отцом в ресторане, и он стал ей высказывать претензии в мой адрес, что это я неправильно вела себя и разрушила нашу дружную семью. Вот тогда она ему все и выдали по полной программе. Он от изумления едва не упал со стула.

— Я принял решение издать ваш роман, — вдруг сказал Стефанов. — Я не сомневаюсь, что он будет иметь успех.

Светлана вдруг почувствовала, что ей стало жарко.

— Вы уверенны в правильности этого решения?

— Абсолютно. И готов отстаивать его где угодно. Если вы продолжите писать, вас ждет серьезный успех. Вы не думали еще на эту тему.

— Думала, — после короткой паузы созналась Светлана.

— И каков итог ваших размышлений?

— У меня возникло желание написать еще один роман.

— И тоже про себя?

Она кивнула головой.

— Я так понимаю, это будет роман о сегодняшних событиях вашей жизни?

Светлана вновь кивнула.

Внезапно Стефанов положил свою руку на ее ладонь.

— Перед нашей встречи я много думал о вас. И не только о вас, но и о нас. — Он быстро посмотрел на нее. — Мне надо вам многое сказать. Я…

— Андрей, я прошу вас сейчас больше ничего не говорить, — поспешно прервала она его. — И, кроме того, мне известно, что вы хотите сказать. Давайте отложим этот разговор.

Стефанов молча опустил голову. Ей снова стало жалко его, но больше сейчас она ему ничего не могла сказать.

— Уж очень поздно и, кажется, заведение скоро закроется, — проговорила Светлана.

— Да, надо идти. Сейчас расплатимся и пойдем. — Стефанов посмотрел на нее. — И все равно, это был очень хороший вечер, Светлана.

— Я с вами полостью согласна, Андрей.

Что-то радостное и светлое, как луч солнца в комнату, вошло в ее жизнь. Хотя, что это было, она точно затруднялась сказать. Но ее не отпускало настойчивое ощущение, что наконец-то она обрела тот смысл существования, которого ей так не хватало всю жизнь. О самом смысле существования она почти не задумывалась, и даже не пыталась определить, из чего он может состоять конкретно. В таком анализе она не испытывала по крайней мере сейчас никакой потребности. С ним вполне можно подождать, более того, торопливость и поспешность в столь важном деле способна только навредить. Скоро все само проявится, обретет конкретные черты, как изображение на фотографии. Главное, что она нашла то, что искала, ту точку опоры, с помощью которой, если не перевернет мир, то, по крайней мере, сама будет прочнее держаться на плаву, перестанет страдать от душевной неопределенности и неустроенности, наконец-то завершит столь поднадоевший ей поиск.

Это настроение не покидало Светлану весь следующий день. Причем, оно так ее захватило, что Тамара то и дело бросала на нее удивленные взгляды, удивляя тем самым в свою очередь и Светлану, так как та была уверенна, что ведет себя вполне обычно, а все то хорошее, что происходит с ней, как бесценные сокровища, надежно спрятано от посторонних глаз.

Наконец она не выдержала.

— Что вы на меня так странно смотрите, Тамара? — спросила Светлана.

Впервые за все время их совместной работы она увидела, как ее подчиненная немного смутилась.

— У вас сегодня необычные глаза, таких раньше не было.

— Что значит необычные. Операций на глазах я не делала, измениться они не могли.

— Нет, необычные, — настаивала Тамара. — Они у вас счастливые. Раньше они такими не были.

Светлана на всякий случай пожала плечами, как бы говоря, что за ерунда. Но внутренне буквально вся вздрогнула. Она вдруг почувствовала испуг, хотя чем он вызван, она не очень ясно представляла.

— У вас произошло важное событие? — поинтересовалась Тамара.

— Уверяю, ничего особенного не случилось. Может, просто хорошее настроение. Иногда оно приходит без всякой причины. Встаешь утром и тебе вдруг кажется, что мир прекрасен, хотя ты понимаешь, что с вечера он нисколько не изменился.

Но Тамара ей явно не верила, она была уверенна, что хорошее настроение без причины не приходит. По крайней мере, к ее начальнице.

К удивлению Светланы слова Тамары плохо на нее подействовали, хорошее настроение вдруг испарилось, как вода из кастрюли. Мысль стала вдруг настойчиво внушать, что ею завладели новые и быстро проходящие иллюзии. И книгу она скорей всего не напишет; тогда у нее это получилось совершенно спонтанно, она просто вытекла из нее, как вино из прохудившейся бутылки. Ею владели такие сильные и свежие эмоции, что они сами просились на бумагу. А сейчас ничего этого нет, для того, чтобы начать процесс сочинительства ей нужно позвать на помощь творческое воображение. А она даже толком не знает, существует ли оно у нее. А если его нет или оно слабосильное, то, что ей делать? Писать такие же безнадежно слабые романы, как в свое время Стефанов? Но ничего, кроме разочарования ей такое писательство не принесет. А расставаться с этой надеждой ой как не хочется.