Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

— Немного поставили, — призналась Светлана.

— Я думаю, мы с вами со временем поймем лучше друг друга, — обнадежил ее Стефанов. — Вы сами придете к тем же идеям.

— Может быть, — не уверенно ответила она. — Но дело не столько в идеях, сколько в том, как их реализовать.

— Вы абсолютно верно ставите вопрос. Но это лишь означает, что на него надо найти правильный ответ. Вот, собственно, все, что я на первый раз вам хотел сказать. О текущей вашей работе и ближайших планах поговорим в рабочем порядке. Не боюсь повториться, но очень рад был с вами познакомиться, Светлана Викторовна.

Светлана вернулась в свой отдел обескураженной. Новый начальник оставил у нее такое неопределенное впечатление, что она просто не знала, что о нем думать. Одно ясно: этот человек не без идей. Конечно, это лучше, чем когда в голове они отсутствуют напрочь. Но вот куда заведут они все издательство — это еще один большой вопрос.

Светлана, продолжая пребывать в задумчивости, заняла свое место. Тамара с любопытством посмотрела на нее.

— Как прошла аудиенция? — поинтересовалась она.

— Не знаю даже что тебе и сказать. Но, боюсь, что наша жизнь может серьезно осложниться. От нас требует нечто оригинального, того, что не исключено, чего не существует на свете. Или в крайне небольшом количестве.

— Я вижу, что он на вас произвел впечатление, — не без иронии констатировала Тамара.

— Да, только совершенно не могу понять какое. Есть люди, с которыми можно долго общаться, а так и не разберешь до самой их смерти, что они из себя представляют. А я даже не знаю, откуда он к нам пришел, чем таким занимался раньше, что его сослали руководить нами.

— Если это вас интересует, то кое в чем я могу вас просветить.

— Буду тебе признательна.

— Начинал он как писатель. Сочинил не то два, не то три толстенных романа, но критика раздраконила их в пух и прах. Да и у читателей они не имели успеха. Поэтому он забросил это дело. И занялся издательским бизнесом. Точно не знаю, то ли чего-то издавал, то ли оказывал посреднические услуги. Разведен, имеет двух детей.

— Откуда вам все это известно? — удивилась Светлана.

Тамара пожала плечами.

— О том, кого назначат директором, в издательстве знают уже два дня.

— А почему же я ничего не знала? Ах да, меня же не было. Любопытно было бы почитать его романы, — задумчиво произнесла Светлана.

Тамара пожала плечами и вытащила их ящика толстую книгу.

— Не советую, я одолела страниц двадцать. Скука и банальщина. Но если хотите, то можете взять.

— Хочу. Я давно заметила, что любой писатель полностью разоблачает себя в своих произведениях. И не важно хороший он или плохой. Это правило действует одинаково для всех.

Тамара как-то странно посмотрела на свою начальницу.

— Думаю, из этой тарабарщины вы мало что поймете.

Светлана неопределенно пожала плечами, что должно было означать: почитаем, увидим.

— Ладно, хватит обсуждать эти темы, надо работать. Срок сдачи рукописи нам никто не собирается переносить.

Перед самым окончанием рабочего дня позвонила дочь. Событие было экстраординарное, Светлана бы меньше удивилась, если бы на другом конце провода услышала голос не Маши, а президента страны. Ей сразу же стало как-то неспокойно. Что-то случилось, иначе бы дочь еще могла год не вспомнить о существовании матери.

— Что-то произошло? — сразу же спросила Светлана.

— А что могло произойти, ничего не произошло. У тебя всегда так, если я позвоню, то ты непременно считаешь, что случилась катастрофа, — довольно грубо ответила Маша. — Ты можешь приехать ко мне? — вдруг без всякой логической связи с только что сказанном спросила она.

Грубый тон дочери не удивил Светлану, с некоторых пор она по-другому разговаривала с ней редко. Эти перемены начались вскоре после ее замужества. Сначала Светлана возмущалась, негодовала, делала ей замечания, стыдила. Но все это приводила лишь к обратному эффекту, Маша либо не прекращала общаться с ней совсем, либо делала это еще грубей. В конце концов, ей ничего не оставалась делать, кроме как смириться. Иначе их контакты, как провода после урагана, могли бы оборваться совсем.

Новые отношения с дочерью, долго были для нее самым настоящим потрясением. Она никак не могла уразуметь, что случилось с этой милой, нежной девочкой, какой бес вселился в ее тело? Повинен ли в подобных переменах ее брак, или он только выявил то, что было до определенной поры скрыто от чужих глаз, Светлана определить не могла. Сначала она полагала, что это происходит под непосредственным влиянием мужа, но потом увидела, что скорей всего он тут ни причем. По отношению к ней он вел себя вполне корректно, даже пытался, правда без большого успеха установить между ними более тесные. И Светлане даже казалось, что он втайне симпатизирует ей. По крайней мере, в тех редких случаях, когда они оставались одни, их беседы носили дружеский и непринужденный характер. Но скорей всего именно дочь явилась тем препятствием, что помешало их сближению. В присутствие своей жены Клод сразу становился каким-то скованно.