Мария Жукова-Гладкова - Ставка на стюардессу [litres]

Аполлинария Антоновна знала, что Николая Аристарховича Богомазова очень любят – все, кто к нему когда-либо обращался, говорят о нем теплые слова. Его не интересовала политика, не интересовало, почему человек получил огнестрельное ранение, а почему кого-то ножом пырнули. После первой дуэли много лет назад именно он выходил папеньку. Только тогда доктор Богомазов был совсем молодым врачом. А папеньке одной дуэли оказалось мало. Богомазов всегда выполнял свой долг врача, а кроме этого, помогал людям. Помогал так, как только мог. Ведь иногда самым важным является теплое слово, искреннее участие, готовность выслушать.

Он помогал и не очень дружным с законом людям. Видела Аполлинария Антоновна таких в больнице у Богомазова. Но Николай Аристархович всегда считал, что не в праве никого судить. Каждый должен заниматься своим делом.

Сейчас он помогал ей и Анне. Как врач и как человек. В первую очередь как прекрасный человек.

Аполлинария Антоновна не спрашивала, кому пришла в голову мысль заменить мертвую девочку, которую родила она, на живого мальчика, которого родила Анна. Наверное, доктору Богомазову. Может, поэтому он и сказал, что рожать нужно у него в больнице? Анна же давно здесь жила, насколько поняла Аполлинария Антоновна. А если бы девочка осталась жива? У нее оказалось бы двое детей? Мальчик и девочка? Как это было бы здорово!

Аполлинария Антоновна запретила себе об этом думать. Она и так получает ребенка, о котором мечтала, а Анна… Анна сохраняет ему жизнь и, вероятно, себе.

Но если она обвенчалась с Разуваевым… Как жена, она имеет право…

Аполлинария Антоновна не была сильна в вопросах права. Она не знала, на что имеет право жена. Или Анна даже претендовать ни на что не собирается? Вроде говорила, что не собирается. Опять же, чтобы сохранить себе жизнь.

Аполлинария Антоновна для себя решила, что когда немного отойдет от родов и ребеночек подрастет, то попробует найти старые газеты и почитать про графа Разуваева. Новость о его убийстве прогремела на весь Петербург. Про нее невозможно было не слышать. Но они не обсуждали этот вопрос с мужем и братом. Не интересовал их Разуваев. Да, слышали – и все. Может, Анна сама потом когда-нибудь про него расскажет. А когда мальчик станет взрослым мужчиной…

Нет, Аполлинария Антоновна не должна никому ничего рассказывать. Ни одной живой душе. Пусть муж считает, что это его родной сын, а брат – что это его племянник. И она сама будет любить Петеньку как родного сына. А сам Петенька… Аполлинария Антоновна решит, можно ли ему рассказать про его появление на свет, когда он станет взрослым.

Вот сейчас Ниловна его принесет… Аполлинария Антоновна увидит мальчика и тогда уже отправит посыльного к Фролу Петровичу и Василию Антоновичу. Пусть приезжают и забирают их вместе домой.

Я помню, как села в кровати и стала осматриваться. Я спала на чистой простыне – белой в голубенький цветочек. На подушке была такая же наволочка, а на одеяле – такой же пододеяльник. На мне самой – пижама с изображением мишек. В комнате стоял детский письменный стол с приставленным к нему стульчиком. В другом углу кто-то обустроил кукольное царство. Я никогда не видела столько игрушек. Меня интересовало, разрешат ли мне поиграть хоть с одной из этих кукол. Я знала, что чужое брать нельзя. Мама нас всех этому учила чуть ли не с рождения. Чужое – это чужое. Выброшенное можно брать, а воровать нехорошо. Собирать грибы и ягоды, рыбачить, охотиться можно и нужно, но если мы стащим что-то из магазина или у других людей, нас ждет суровое наказание. Если что-то дарят, надо брать и говорить спасибо, даже если нам это не нужно. Потом найдем, кому передарить. Всегда есть нуждающиеся. Только на моей памяти самыми нуждающимися всегда были мы, наша семья в полном составе.

А может, мне одну куклу подарят? Я отвезу ее домой. Мы будем в нее играть с сестрой. И брату надо привезти какой-то подарок. Еще в комнате стояли платяной шкаф, книжный шкаф с невероятным количеством книжек и комод. А в них что? В смысле в платяном шкафу и комоде? Все было оформлено в светлых тонах, я нигде не заметила ни пыли, ни грязи. Никаких пустых бутылок и немытой посуды. Даже окно было вымыто.

Но где мои братья и сестра? Где мама? Я никогда не спала одна. Я вообще никогда не бывала одна. Я встала, сунула ноги в смешные тапочки с помпончиками. У нас с братом и сестрой никогда не было никаких тапочек. Мы по дому ходили или в носках, или босиком. Откуда взялись тапочки? Откуда все это взялось?!