Мария Жукова-Гладкова - Ставка на стюардессу [litres]

Но что же случилось с графом Разуваевым? То есть Аполлинария Антоновна знала, что случилось. Следовало выяснить почему.

Аполлинария Антоновна спросила про газеты.

– Газеты на чердаке. Зачем они тебе? Ты что-то конкретное ищешь?

Аполлинария Антоновна сказала, что встретила в больнице свою подругу по Смольному институту. Та – несчастная! – родила мертвую девочку. И от графа Разуваева, которого недавно убили. Аполлинарии Антоновне было неудобно расспрашивать Анну про Разуваева, но она сама захотела про него почитать. И еще она хотела бы пригласить Анну крестной матерью Петеньки. Они с ней очень дружили в Смольном институте, а потом Аполлинария Антоновна как-то растеряла всех подруг.

– Да, тебе пришлось за мной ухаживать, уроки давать… – вздохнул Василий Антонович. – Приглашай, конечно.

Аполлинария Антоновна отправилась на чердак. Как же Василий Антонович сюда поднимается? Оказалось, что поднимался не он, а деревенская девка Дуся, которая занималась в доме уборкой и стиркой. На чердаке как раз сушилось белье. Газеты лежали в углу тремя большими стопками. Раньше они Аполлинарию Антоновну не интересовали, и вообще она не помнила, когда в последний раз была на чердаке.

К счастью, лежали газеты в хронологическом порядке – конечно, в обратном. Сверху были самые последние. Но Дуся была девкой аккуратной, хотя и глуповатой и, конечно, неграмотной. Складывала все газеты одну на другую, ровной стопочкой, в том порядке, в котором ей отдавал Василий Антонович.

Аполлинария Антоновна выяснила, что убили Разуваева три месяца назад. Какой красавец! Пастухова с интересом рассмотрела портрет графа. Неудивительно, что Анна не устояла. У него было четыре дочери от законной жены и вроде несколько отпрысков от многочисленных любовниц. Мужчина был любвеобильный. По крайней мере, так о нем писали. Еще писали, что он картежник и кутила. Имена любовниц не назывались. Правда, вскользь упоминалось про роман с гувернанткой дочерей, которую с позором выгнали из дома.

Анна была гувернанткой дочерей Разуваева.

Но как они могли тайно обвенчаться, если жена Разуваева жива? Или она уже умерла? Это Аполлинария Антоновна выяснить не смогла. Четко и ясно об этом не говорилось. Или Анна сказала про венчание специально для Аполлинарии Антоновны? Что вроде как она была законной женой? Хотя Аполлинарии Антоновне было абсолютно все равно. Она сама получила здорового живого ребенка, о котором мечтала, а остальное ее совершенно не интересовало. То есть интересовало, конечно, но в гораздо меньшей степени.

Аполлинария Антоновна так и не поняла, кто и за что убил графа Разуваева. Конечно, не поняла это не только она. Сыскная полиция Петербурга не смогла разобраться с этим делом и найти убийцу. Обвинение не было предъявлено. Никому. Списали на гастролеров, которые просто решили обчистить явно богатого человека, он оказал сопротивление, и его зарезали.

Ничего не говорилось про то, откуда Разуваев возвращался среди ночи и почему был один. Почему не было кучера? Обычно он ездил в карете и с кучером. А тут куда-то отправился на недавно купленном фаэтоне [1] Фаэтон – конная повозка с открывающимся верхом. – Прим. автора . . Нашли Разуваева в фаэтоне рядом с особняком, в котором он проживал с семьей. Туда пришла сама лошадь. Проследить весь проделанный ею путь не удалось, но были свидетели, видевшие, как хорошо обученная лошадка бежит домой. Свидетели думали, что она везет в дупель пьяного хозяина. Оказалось, мертвого хозяина.

Аполлинария Антоновна также не разобралась с наследованием титула – об этом просто не говорилось. У Разуваева отсутствовали законные наследники мужского пола. Были только дочери. Хотя имелись братья. Значит, титул унаследовал старший из оставшихся в живых брат?

А ведь убивают обычно те, кому выгодно. Выгоднее всего было брату Разуваева. Или кому-то еще?

Про завещание в газетах не написали.

Но маму мне увидеть было не суждено, по крайней мере живой.

Я внезапно услышала, как где-то в квартире кричит бабушка. Я выскочила из комнаты принцессы и побежала искать бабушку. Заодно посмотрела квартиру. В ней было три комнаты, включая мою. Насколько я поняла, в одной жила мама (в ней я занималась английским), в другой бабушка, в третьей я. Кухня использовалась как общая столовая.

Бабушка лежала на кровати в своей комнате и сжимала в руке телефон. Рука с телефоном свесилась с дивана. Она же его уронит! У мамы (моей мамы!) был простой кнопочный телефон, но он часто не работал, потому что она забывала положить на счет деньги или денег просто не было. У нас с братом и сестрой телефонов не имелось, даже одного на всех. Городской в нашей квартире давным-давно отключили за неуплату. Из квартиры нас тоже несколько раз пытались выселить, то есть угрожали какой-то «социальной нормой». Но потом тетки, которые приходили нас выселять, посовещались между собой и решили, что «из-за выводка» нашу маму никуда не выселить.