Мария Жукова-Гладкова - Ставка на стюардессу [litres]

Как сложатся наши отношения с Иваном после его выхода из тюрьмы? Если они вообще будут…

Вскоре Андрей сообщил, что Валентина Смоленская легально прибыла в США – была приглашена на работу, как и он сам в свое время. Талантливые программисты нужны в Америке, и туда уже перебралось немало наших. Ее дочь на самом деле помещена в известную клинику. Там проходят лечение представители разных стран, но все – из очень обеспеченных семей.

Валентина Смоленская специально бежала из России? Натворила дел и сделала ноги?

А потом почти одновременно из следственного изолятора выпустили Ивана и старшего Васильева. Обвинения с них были сняты. Васильев выходил тихо, его встречал один сын и повез домой. Мне он позвонил в предыдущий день, сообщил новость, поблагодарил за помощь.

– Обращайтесь, если нужно, Даша, – предложил Павел Валерьевич. – Жизнь длинная. Наши услуги могут понадобиться. Вам всегда будет скидка.

– Все сделал Бегунов? – уточнила я.

– Нет. Наши правоохранительные органы. Молодые талантливые ребята, которые там сейчас работают. Только отец, его друзья и люди Бегунова подсказали им, в каком направлении следует искать. Отец же всегда подстраховывался и меня этому учил и учит. Да и все улики против него были косвенными. Их можно было повернуть и так и эдак.

– Теперь ждать экстрадиции из США Валентины Смоленской?

– Не думаю. Она нужна американцам. И им всегда приятно сделать нам гадость. Валентина готова им в этом помогать. Но ведь судьба ее и так уже наказала. Оба ребенка – наркоманы. Смогут ли их вылечить в этой дорогущей клинике – большой вопрос.

«И еще Валентину ждет одиночество, – подумала я. – Ни семьи, ни любимого мужчины. И эта пытка одиночеством может длиться очень долго. Никакая Сеть ее не заменит».

Хотя не мне ее судить. У нее были причины ненавидеть мужчин, включая Ивана. В первую очередь Ивана, который испортил ей жизнь. Все, абсолютно все мужчины ее только использовали. Мне было ее даже немного жаль, хотя, наверное, нельзя жалеть убийцу.

Припарковать машину поближе к входу в следственный изолятор было невозможно. Нам с Иваном придется идти к ней пешком и отвечать на вопросы собравшихся журналистов. То есть отвечать Ивану. Я уже любезно ответила всем, сфотографировалась со всеми желающими.

Иван вышел с рюкзаком и сумкой, с которыми его увозили из дома. Передачки ему носили я и женщина из семейной пары, нанятой Иваном несколько лет назад. Они так и продолжали жить в своем домике. Мне они сказали, что дождутся хозяина – они верят в его невиновность и в то, что его вскоре оправдают. К сегодняшнему дню они должны были убрать дом. Я туда не вернулась и пока не знала, вернусь ли вообще. Все будет зависеть от разговора с Иваном. От того, как он ответит на мои вопросы.

Он похудел, лицо было бледным. Я привыкла видеть его загорелым. Он много времени проводил на улице и никогда не надевал даже кепку. Я помнила, что у него всегда был цветущий вид. Нет, он не выглядел больным, он не выглядел сдавшимся, опустившим руки. Но он был другим. Тюрьма всегда меняет человека.

При виде мужчины, с которым я прожила полтора года и от которого родила сына, сердце не екнуло. Никак. Я поняла, что у меня не осталось никаких чувств к Ивану. Да и не было любви. Никогда не было. Он мне нравился, мне было с ним комфортно. Но теперь…

Теперь я хотела получить от Ивана объяснения. Я сделала все, что была должна, – по моему мнению. Я пыталась разобраться сама, я оплачивала услуги адвоката, встречалась и договаривалась с разными людьми. А Иван даже не подумал оставить мне счет, которым я могла бы пользоваться в подобном случае. Ведь от тюрьмы и от сумы, как известно, никто не застрахован, в особенности в России, в особенности если занимаешься бизнесом.

Иван подошел ко мне, мы встретились глазами, он чмокнул меня в щеку, и мы пошли к машине. Журналисты фотографировали и снимали все, засыпали Ивана вопросами.

– Предъявленные мне обвинения сняты, – сказал Иван.

– Все? – спросили его.

Иван хмыкнул.

– Кое-что осталось. В качества наказания зачтено время моего пребывания в СИЗО. Надо же было его как-то оправдать? Но я не продавал никаких государственных компаний. Я даже не слышал про компании, в продаже которых меня обвиняли.

– А кто продавал?

– Задайте эти вопросы пресс-службе Следственного комитета.

Вскоре мы скрылись в моей машине и отъехали.

– Какие-то из предъявленных обвинений на самом деле оставили? – уточнила я.