Мария Жукова-Гладкова - Свадьба с чужим женихом [litres]

– У меня – кейс, – сказал юрист «Ювелирного дома Верещагиных». – Там очень сложный кодовый замок. Быстро не откроешь. Возможно, поэтому и взяли кейс. А у них – папка. – Он кивнул на двух деловых мужиков, стоявших рядом с Урюпиным.

– Это были одни и те же документы? – уточнила я.

– Какое ваше дело? – заорал один из юристов Урюпина. Именно он в самом начале интересовался, кто я такая.

– Вообще-то никакого, – спокойно ответила я. – Но если вы хотите, чтобы я вам помогла…

– Да, хотим, Полиночка, – быстро сказал Верещагин и сверкнул глазами в сторону юриста. – К вашему сведению, Полина работает в одной из самых известных швейцарских адвокатских контор – «Швайнштайгер и сыновья».

Оба юриста Урюпина открыли рты и посмотрели на меня по-другому.

– Кем? – уточнил тот, которому я явно очень не понравилась с самого начала.

– Переводчиком, – ответил вместо меня Верещагин. – А ее отчим возглавляет в русском представительстве детективное подразделение. И Полина – одна из немногих на этой свадьбе, к кому я лично могу обратиться за помощью. Полина очень хорошо знает, что такое конфиденциальность.

– Но вы не являетесь клиентом «Швайнштайгер и сыновья».

– Я всегда могу им стать. И ваша работа, Полина, будет оплачена, – невозмутимо продолжал Верещагин. – Вы можете услышать и увидеть то, что не можем мы. Хотя бы потому, что вы – женщина.

– Вы считаете, что документы могла украсть женщина? – уточнила я, переводя взгляд с одного мужчины на другого – и так на всех в комнате по очереди.

– О чем вы с ними разговариваете? – истерично закричал Кюнце.

– Простите, пожалуйста, но мне требуется выяснить несколько моментов перед тем, как я что-то смогу объяснить вам, – сказала я швейцарцу, потом посмотрела на Верещагина. – Закажите хотя бы кофе, и давайте сядем за стол. Он же ничего не понимает.

Урюпин быстро кивнул одному из юристов, Верещагин – частному детективу. Эти двое комнату покинули, мы сели за стол.

– Переводите мне всё! – попросил Кюнце, устраиваясь рядом со мной.

Урюпин велел сказать, что переговоры, скорее всего, придется отложить до завтра.

– Может, ему бабу предложить? – тихо сказал Игорь, сидевший по другую руку от меня.

– А ты думаешь, что не предлагали? – хмыкнул Верещагин. – И напоить пытались. Он три дня сидел у меня в офисе. Метлой его было не вымести! И экскурсии предлагали, и женщин подводили. Только согласился съездить поесть настоящего русского борща и посмотреть, как живет средняя русская семья.

– Он к вам ездил? – уточнила я, стараясь «держать лицо». Средней русской семье до Верещагиных как до Луны.

– Нет, к брату моему. Жена его согласилась помочь. Она прекрасно готовит. И в офисе его Колька, племянник мой, развлекал. Он довольно прилично говорит на английском и усиленно его учит. Колька заехал в офис, ну и я понял, что его нужно кидать на швейцарца, как на амбразуру. Тем более приглашения все уже были разосланы, он больше не требовался Катерине. У той уже другая шла подготовка.

Урюпин кивнул.

– Вам понравился борщ? – уточнила я у Кюнце.

– О, да! Меня великолепно принимали в русской семье!

– Но сейчас я не могу его снова отправить к брату! Вся их семья здесь. Не могу я его просить уехать со свадьбы, чтобы дома развлекать этого незваного гостя.

– Почему незваного?

– Так он сам приперся! Что-то там с банком. Кстати, Полина, выясните у него, что ему нужно.

– Вы этого до сих пор не знаете?!

Я откровенно поразилась и повернулась к Кюнце:

– Это конфиденциальная информация. Я буду обсуждать ее только с господином Верещагиным.

– Когда я немного освобожусь, вы мне переведете, Полина. Скажите ему это. Без переводчика я не смогу с ним разговаривать. Я прилично говорю на английском, но тут явно важны мельчайшие детали. И он сам лучше говорит на немецком.

Кюнце кивнул. Он будет только рад видеть меня переводчиком – чтобы быть уверенным в передаче всей информации, которую требуется передать. Но остальные господа не должны присутствовать при разговоре.

Принесли кофе с пирожными. Снизу доносились крики и песнопения. На свадьбе работала девчоночья группа из трех человек, четыре молодых человека, составлявшие другой коллектив, и русский народный хор из шести человек (три девушки, трое мужчин). Во время застолья наибольшей популярностью пользовался хор. Остальные, вероятно, были приглашены не только и не столько для того, чтобы услаждать гостей пением. Тем более три девочки держали микрофоны так, будто это мужские члены – по крайней мере, у меня создалось такое впечатление. И что они еще с ними делали… Хотя народу нравилось.