Валерий Пушной - Убивают не камни

Крыса видел, что приперт к стене, что смерть Ящура ему обойдется боком, что попытка отказа от содеянного еще больше усугубит его положение. И он не отказывался. Между тем, упорно цеплялся за возможность убедить Удава в том, что не предполагал о его договоренностях с Ящуром.

— Я ничего не знал, Удав. Ни сном, ни духом.

— Не ври перед Богом, Крыса! — взгляд Удава стал неподвижным. — Скоро ты предстанешь перед ним, и он с тебя спросит за твои грехи!

Скукожившись, Крыса испытывал ужас перед Удавом. Тот был не просто авторитетом, под него ложились другие авторитеты, с ним пытались наладить отношения все, кто имел хоть какой-нибудь вес в криминальном сообществе. Крыса теперь с жутким трепетом не мог объяснить самому себе, как только у него могла родиться мысль о том, что он сможет «обуть» самого Удава:

— Если бы я только знал, что ты с Ящуром вел дела, я бы никогда, — лепетал Крыса заплетающимся языком.

Его подельник рядом, наблюдая мгновенную метаморфозу, произошедшую с Крысой, был серьезно напуган, притих и словно бы уменьшился в размерах.

Удав без труда прочитывал все, что появлялось в мозгах у Крысы, скрыть от него, казалось, было невозможно ничего:

— Ты видел меня в ресторане с Ящуром. Ты следил за ним и думал, что спрятался и остался незамеченным. Не для меня, Крыса, не для меня. У меня везде глаза и уши. Даже когда ты спишь, я знаю, на каком боку ты это делаешь. Кстати, ты любитель спать на спине. Это плохо, Крыса. На спине лежат в гробу.

Тот вздрогнул, руки мелко затряслись, подтянул к себе ноги, мельком увидал, как презрительно смотрела на него Врюсова, и проглотил ее презрение, ему сейчас важно было спасти собственную шкуру.

— Мы я Ящуром подпустили тебя близко к себе, — продолжал Удав, не сводя с него глаз и перебирая в руках черные четки, — чтобы ты понял, что соваться в наши дела нельзя! Но ты намека не уразумел. Ты действительно слаб умишком, Крыса, решил, что сумеешь взять банк! Убить Ящура и нагреть меня! — Удав потемнел лицом. — За подлянку надо отвечать, Крыса! За Ящура надо отвечать! Подобное не прощается, ты знаешь! Сам загнал себя в капкан, потому что лох, всего-навсего!

Неловко, трудно, словно тело налилось стопудовой тяжестью, Крыса зашевелился на полу, как бы намереваясь встать перед Удавом на колени:

— Прошу тебя, Удав, прости, — давился словами. — Верным псом буду!

— Ты торгуешься со мной, Крыса? С Богом будешь торговаться перед воротами Рая, а я индульгенций не выдаю!

Опять завозившись, Крыса заскулил собачонкой, получившей пинок в бок, заискивающими глазами въедаясь в Удава.

И в эту минуту в комнату вошла Воброва. Она была не похожа на ту, какую привык видеть Крыса, какую видел совсем недавно в машине. Как-то мгновенно она преобразилась. На ней не было мешковатой кофты и нелепой юбки. Элегантное летнее платье с вырезом на груди сидело, словно нарисованное, очертив фигуру. Волосы на голове лежали иначе, глаза подведены. Лицо стало совершенно другим, ярким и привлекательным.

Как она смогла так преобразиться за пятнадцать — двадцать минут, Крысе было невдомек. Впрочем, ему сейчас было не до того.

— Крыса, ты ли это? — спросила она необычайно энергичным насмешливым голосом, и громко засмеялась, чем еще больше поразила его. — Я тебя не узнаю!

От ее смеха у Крысы по всему телу прошла дрожь, он моментально забился в исступлении:

— Продала, стерва!

Нахмурив брови, Оксана брезгливо покачала головой, взгляд наполнился ледяным холодом:

— Надо быть вежливым, Крыса. Разве можно продать того, который сам всех продавал?!

Увидав в дверях Оксану, Галина и Ольга были ошеломлены, на лицах вспыхнуло такое изумление, что, казалось, сковало их надолго. Она мельком, как бы между прочим, скользнула по ним глазами, вроде бы не узнала, вроде бы вообще никогда не видела раньше.

От изумления у Галины открылся рот, чтобы что-то изречь, но язык не повернулся, пристыл к нёбу. Мало было бы сказать, что изменения в Вобровой поразили ее, мало, ее поразила жестокость и решительность на некогда флегматичном лице.

И точно так же Ольга больше не видела той Оксаны, какая приходила к Глебу в больницу. Перед нею была неизвестная незнакомка.

— Обманула! — обреченно выдохнул Крыса.

— Нет, Крыса, — изогнула губы Воброва. — Ты искал Врюсову, я привела тебя к ней. Она перед тобой! Можешь задавать ей свои вопросы!

Крыса видел, что дальше просить Удава о пощаде бессмысленно и бесполезно, и в нем появилась отрешенность. Теперь ему было все равно, что с ним станется. И Удав сразу стал не так страшен, просто он стал его неизбежностью. Крыса равнодушно спросил: