Виктор Лыков - Мгновения, мгновения...

— Извините, я был не прав. Я все знаю: видел, как вас несли. Извините.

Он крепко пожал Косталындину руку. И так же быстро удалился, как и возник. Виталий недоуменно пожал плечами: «Что за человек? — И тут же вспомнил: — Это же тот, который ремонтировал здесь машину».

Встреча с мужчиной вызвала поток мыслей: «Зачем-то упрекаем мы друг друга. Жизнь так прекрасна и коротка, что неразумно тратить время на ожесточение. Почему бы не жить в мире и согласии? Доброту надо утверждать, жестокость изгонять».

С противоположной стороны тротуара его окликнула пожилая женщина.

— Сынок, подойди, — тяжело дыша, проговорила она, — хочу спросить.

— Слушаю вас.

— Вот какое дело. Одна я осталась. Всех растеряла: кто погиб, кто умер. Слабею с каждым днем. В магазин и то с трудом хожу. Не знаете ли, как мне в дом для престарелых определиться?

— Это вам в райсобес надо обратиться. Позвоните, и вам ответят.

— В собес, значит, вот спасибо, сынок.

Люди распахивают душу. Иногда оторопь берет: милиционеру так доверительно рассказывают обо всем. Ищут сочувствия. Да и помощи. Как не откликнуться!

В середине дня Косталындин заметил спешившего к нему командира подразделения Михалева. «Беспокоится, выдержу ли смену. Пришел проверить, — подумал он. — За внимание спасибо. Но волнение напрасно — порох держу сухим».

Он пошел навстречу:

— Товарищ старший лейтенант…

— Вижу, все в порядке. Не устал? Не подменить ли?

— Спасибо. Ноги держат, голова на месте.

— Может быть, все-таки отдохнешь?

— Нагрузка мне не помешает.

— Что ж, тогда продолжай…

— Есть!

И Косталындин двинулся дальше по арбатским переулкам.

25 октября 1983 года министр внутренних дел от имени Президиума Верховного Совета СССР вручил милиционеру 5-го отделения милиции Москвы младшему сержанту Виталию Викторовичу Косталынднну орден Красной Звезды.

— Поздравляю вас с высокой наградой, — сказал министр.

— Служу Советскому Союзу! — отчеканил Виталий.

Поощрены были старший сержант И. Вишняков и младший сержант Н. Шумбасов.

Подвиг начинается тогда, когда человек во имя большого дела осознанно идет на риск. Виталий Косталындин знал об опасности. Знал и шел. Сущность его души вылилась в героический поступок.

Косталындин служит в том же отделении милиции. Охраняет покой жителей Арбата. Уходит из дома рано и возвращается за полночь.

Милиционеру в выходные дни тоже не просто. Встречается со школьниками, рабочей молодежью.

— Хочется убедить ребят в том, — говорит он, — что большинство из них на моем месте сделали бы то же самое, надо только верить в себя, в дело, которому ты служишь.

Домой Беклемищев вернулся на рассвете. Жена и дочь безмятежно спали. От усталости даже не переодевшись, он опустился на стул в коридоре. Немудрено устать, если почти сутки на ногах и при этом ни минуты покоя. Но душа сейчас успокоилась: операция завершилась успешно, без суеты.

Откинувшись на спинку, он закрыл глаза. Всплыла картина недавнего задержания. Но картина эта рвалась в сознании, один эпизод заслонял другой, временные связи терялись. Видно, мозг его тоже устал задавленный массой информации, поступившей в последнее время, терзаемый постоянной необходимостью фиксировать, обобщать, анализировать, делать выводы, искать варианты дальнейшей работы.

Беклемищев с трудом приподнялся. Рослый, стройный, похожий на спортсмена, он сделал несколько приседаний и вошел в ванную. В зеркале крупным планом отразилось осунувшееся, с густой щетиной лицо. Серые глаза смотрели выразительно. Беклемищев провел рукой по темно-русым волосам: «Седина прибавляется… Впрочем, уже сорок два». Открыл кран и подставил ладони под теплую тугую струю…

Странное дело, даже после водной процедуры сон не шел, мельтешили какие-то люди, доносились обрывки, разговоров. Врачи говорят, что мысль сразу не остановишь, так уж устроен мозг. Он не пытался обрывать эти мысли. Пусть текут сами собой, пока сон в конце концов не одолеет его. И мысли постепенно потянулись к тем далеким временам, когда он только-только начинал службу в милиции.

Его милицейская биография складывалась обыкновенно, как у большинства парней, пришедших на службу в органы внутренних дел. Солдатскую шинель сменил на милицейскую: стал водителем в отделе вневедомственной охраны. Предполагал, что ненадолго, жизнь покажет, как быть дальше, но вышло иначе. Втянулся, служба понравилась. Технику любил: за машиной следил, как за собственным мундиром, в действиях был четок, в словах — немногословен. Присматривался, как ведут себя сотрудники при выезде на происшествия. Зачем? Чтобы глубже понять свое место в общем деле, быть не только водителем, но прежде всего милиционером. Мечтал ли о другой службе? Пожалуй, нет — уж очень прикипел к машине. И вряд ли расстался бы с ней, если бы не один случай, происшедший на седьмом году службы.