Джон Гришэм - Блюстители

Я вхожу в конференц-зал и включаю свет. В центре комнаты стоит длинный, овальной формы обеденный стол, который я купил на «блошином» рынке за 100 долларов. Вокруг него теснится десяток разномастных стульев, их мы добавили к нашей мебели за несколько последних лет. Несомненно, обстановке нашего конференц-зала недостает стиля и вкуса, однако это с лихвой компенсируется тем, что он выглядит весьма оригинально. На одной стене вытянулся ряд из восьми увеличенных и взятых в рамки цветных фотографий бывших заключенных, которые были освобождены из тюрьмы, поскольку нам удалось доказать их невиновность. Это — наша «Стена Славы». Начинается ряд с фото Фрэнки. Улыбающиеся лица людей на снимках — главный итог нашей деятельности. Достигнутые успехи вдохновляют нас на то, чтобы и дальше потихоньку гнуть свою линию, сражаясь с системой и борясь за торжество справедливости.

Да, фотографий всего восемь. А между тем нашей помощи ждут тысячи людей. Наша работа никогда не закончится, и хотя существующая ситуация может кого угодно привести в уныние, она содержит в себе и мощную мотивацию.

На противоположной стене висят пять фото размером поменьше — на них наши нынешние клиенты. Все они сняты прямо в тюремной одежде. Дьюк Рассел отбывает срок в Алабаме. Шаста Брили сидит в Северной Каролине. Билли Рэйберн — в Теннесси. Кертис Уоллес — в Миссисипи. Литтл Джимми Флэглер — в Джорджии. Трое афроамериканцев, двое белых, четверо мужчин и одна женщина. Цвет кожи и пол в нашей работе не имеют никакого значения. Еще на стенах комнаты вывешены взятые в рамки фотографии из газет, на них запечатлены знаменательные моменты — как мы выводим наших клиентов, невиновность которых доказана, из зданий тюрем. На большинстве этих снимков есть я, а также другие юристы, помогавшие нашему фонду. На некоторых можно видеть Мэйзи и Вики. Улыбки на всех этих фото удивительно заразительные.

Я взбираюсь по лестнице в свой «пентхаус». Дело в том, что я живу в помещении фонда — в трехкомнатной квартире на верхнем этаже. Не буду описывать ее обстановку. Достаточно сказать, что две женщины, так или иначе присутствующие в моей жизни, Вики и Мэйзи, и близко не подойдут к моему жилищу. В среднем я ночую здесь раз десять в месяц, так что нетрудно представить себе кавардак и запустение, царящие внутри. Однако следует признать, что, если бы я находился там постоянно, грязи и беспорядка было бы еще больше.

Я принимаю душ в своей тесной ванной комнатке и падаю на кровать.

Отдохнув примерно два часа, я слышу звуки, доносящиеся снизу. Одевшись, я, спотыкаясь, спускаюсь по лестнице вниз. Мэйзи приветствует меня широкой улыбкой и крепким объятием.

— Поздравляю! — восклицает она. — Поздравляю!

— Все произошло в самый последний момент, черт возьми, в самый последний. Когда нам позвонили, Дьюк уже поглощал свою последнюю трапезу.

— Он все доел?

— Разумеется.

Дэниел, четырехлетний сынишка Мэйзи, подбегает ко мне, чтобы я обнял его. Он понятия не имеет, где я находился и чем занимался накануне ночью, но обниматься готов в любой момент. Услышав наши голоса, к нам присоединяется Вики. И снова — объятия и поздравления.

Потеряв Альберта Хувера в Северной Каролине, мы, рассевшись в кабинете Вики, все вместе плакали. То, что происходит сейчас, нравится мне куда больше.

— Я сделаю кофе, — предлагает Вики.

Ее кабинет немного больше, чем у Мэйзи, в нем не валяются повсюду игрушки и не стоят раскладные столики с лежащими на них альбомами-раскрасками и настольными играми, поэтому мы решаем обсудить мой отчет там. Поскольку ночью я созванивался с обеими женщинами, большинство деталей им уже известно. Я рассказываю о своей встрече и беседе с Фрэнки, а затем мы говорим о том, каким должен стать наш следующий шаг в деле Дьюка Рассела. Получилось так, что у нас нет в этом плане никаких конкретных временны́х рамок, срок казни не назначен, на горизонте не маячит перспектива обратного отсчета, а значит, можно слегка выдохнуть. В делах, по которым вынесены смертные приговоры, все происходит очень медленно, примерно так, как движется ледник, но только до момента определения срока, когда заключенному должны вонзить в вену иглу с ядом. После этого события начинают развиваться с головокружительной скоростью, мы работаем круглыми сутками. Если исполнение смертного приговора удается отложить, то от следующего подобного аврала нас отделяют месяцы или даже годы. Но мы никогда не расслабляемся, потому что наши клиенты невиновны, и для них само пребывание в тюрьме — настоящий кошмар.