Наталия Антонова - Шторм в тихой гавани [litres]

– Но ведь Ада Константиновна, насколько мне известно, дала деньги на лечение Ксениной матери.

– Деньги она дала до того, как увидела девушку. А потом, как мне кажется, раскаялась в своей благотворительности.

– Но ведь мать Ксении Лидия Константиновна Моравская – родная сестра Ады Константиновны, – усомнилась в словах нотариуса Мирослава.

– Ну и что, дорогая моя, – Белоногов окинул детектива ироническим взглядом, – вы ведь не первый год живёте на свете, а в силу своей профессии больше имеете дело с тёмными сторонами нашей действительности, поэтому должны знать, что ради собственного блага многие не пожалеют и родную мать с отцом.

– Возможно, вы правы, – вынуждена была признать Мирослава и спросила: – Но если Ксения так понравилась Аде Константиновне, то почему она решила переменить своё решение?

– А то вы не знаете? – хитро прищурился нотариус.

– Я, может быть, и знаю, – отозвалась Мирослава, – но далеко не всё.

– Тут и знать особо нечего, – отмахнулся нотариус. – Просто тётка с племянницей не поделили смазливого мальчишку!

– Вы имеете в виду Рудольфа Лихолетова?

– Ну вот, а говорите, что не всё знаете.

– Скорее всего, Илья Артемьевич, я знаю то, чего не знаете вы, – вздохнула Мирослава.

– И чего же такого я не знаю? – Глаза нотариуса посмотрели на Мирославу пытливо.

– Того, что Ксении Рудольф и задаром не нужен.

– Но Ада мне говорила, что Рудольф сам ей во всём признался.

– В чём во всём?

– Что Ксения буквально преследовала его!

– Рудольф бессовестно оклеветал девушку, чтобы самому выйти сухим из воды.

– Всё может быть, – Белоногов задумчиво почесал гладко выбритый подбородок, – мой помощник мне примерно то же самое говорил, а я отмахнулся от него тогда, как от надоедливой мухи.

– Зря вы это сделали, Илья Артемьевич. Если бы вы прислушались к его словам и переубедили свою клиентку, то скорее всего и убийства бы никакого не было.

– Само собой, само собой, – пробормотал нотариус и побарабанил пальцами по столу. Потом забавно сосредоточил взгляд на кончике своего носа, вероятно взвешивая все «за» и «против». И наконец сказал: – Как ни пересчитывай, но два и два всё равно четыре получается.

– Что вы имеете в виду, Илья Артемьевич? – спросила Мирослава.

– Смерть Ады была выгодна только её племяннице.

– А Рудольфу?

– Ему-то зачем убивать Рудневу? – удивился Белоногов.

– Как зачем, если бы она написала новое завещание, то он мог бы ничего не получить.

– Он и по старому ничего не получал, – спокойно ответил нотариус.

– Вы уверены, Илья Артемьевич?

– Если не считать те крохи, что ему будут выплачены.

– Но Лихолетов был уверен, что Руднева оставила ему хороший куш.

– Кто это ему сказал?

– По моим сведениям, сама Ада Константиновна и сказала.

– Она могла, – усмехнулся нотариус, – Ада была хитрющей, извините за выражение, бабой. Лила мальчишке в уши сладкий елей, забавлялась им, но в грош не ставила.

– Почему же её так задело предположение, что и Ксении этот тип интересен?

– Э, женского полу вы не знаете, хоть сама женщина, – вздохнул Белоногов, – всё дело в эгоизме, матушка. Ада не могла допустить, чтобы кто-то на её собственность покушался. А Рудольф был её любимой игрушкой. Так что принцип прост – моё, не трожь.

– Хорошо. Оставим в стороне сложности женской психологии, – усмехнулась Мирослава, – лучше скажите мне, Илья Артемьевич, Ксения знала о том, что тётка сделала её своей наследницей, а потом решила переписать завещание?

– Сие мне неведомо, – развёл руками Белоногов.

– А у вас с Рудневой не было никаких разногласий? – неожиданно для нотариуса спросила Мирослава.

Белоногов вытаращил на неё глаза.

– Вы что же, меня в её убийстве подозреваете? – изумился Белоногов.

– Может, и нет, – уклончиво ответила Мирослава, – но вот, например, мне стало известно, что вы выходили из дома Рудневой в разгар вечеринки.

– Я выходил? – снова удивился нотариус и тут же заявил решительно: – Вас кто-то дезинформировал, голубушка, – я из дома Рудневой и носа не казал!

– Ну как же! Вспомните, вы подготовили документ для Рогачёва, но забыли его в машине, и вам пришлось идти за ним. Притом, по словам Павла Владимировича, отсутствовали вы довольно долго.

– Ай да Павел Владимирович! – весело рассмеялся Белоногов. – Сдал-таки старого друга, – а потом, став серьёзным, проговорил: – Но я вынужден вас разочаровать! Я из дома не выходил!