Мария Жукова-Гладкова - Издержки семейной жизни

Я кивнула.

— Вызывайте полицию, — повторила я.

Тем временем кто-то из незваных гостей вперил взгляд в Андрея.

— Вот он, гад, сидит! — заорал уже весьма потрепанный в драке мужик и бросился к нашему столу. — А я его в первый момент не узнал! Выпустили, значит?

Я поняла, что он бежит к нашему столу. Толстая тетка, к этому времени прожевавшая уже второй кусок ветчины, издала воинственный поросячий визг и ринулась за мужиком.

— Его не трогать, мне с него еще алименты за десять лет получать! — вскочила со своего места раскрасневшаяся от вина и от мужского внимания Тоня. Мужики, на которых она произвела впечатление перед ЗАГСом, так и продолжали за ней ухаживать.

Бежавший к Андрею мужик притормозил и повернулся к Тоне, потом снова посмотрел на Андрея.

— А кто ему рожу уже начистил? — спросила толстая тетка и добавила: — Деликатесы за наш счет жрет вместо того, чтобы баланду хлебать! Но хоть с начищенной рожей.

— Рожу начистила я, — объявила Тоня, которой безумно нравилось всеобщее внимание. — Вы также можете начистить ему рожу, но он должен остаться в живых, чтобы расплатиться со мной.

И Тоня в очередной раз вспомнила прабабушкин перстень с изумрудом и бабушкину брошь с рубиновым жуком.

— Он что, и драгоценностями брал? — удивленно спросил «покойник». Драка между зваными и незваными гостями временно прекратилась. Народ подбегал к столам хлебнуть сока, горячительных напитков или просто что-то съесть. — Мы все деньги потеряли.

— А я и деньги, и драгоценности, — сказала Тоня.

— Дай я поцелую твои ручки, красавица, — подскочил к Тоне один из обманутых вкладчиков. — Ты своими прекрасными ручками начистила мерзкую рожу пирамидостроителя!

— Вообще-то я чистила рожу брачного афериста, — заметила Тоня.

— Он еще и брачный аферист?! — заорала сухонькая старушка с полным пакетом еды. — Нет, ну бывают же такие…

— Я за тебя выпью, красавица! — сказал мужик, облобызавший Тонины руки, схватил стакан для сока, налил туда водки, произнес: — Твое здоровье, красавица! — махнул эту водку, схватил помидор и отправил его вслед за водкой, после чего на физиономии мужика появилось довольное и счастливое выражение.

«Покойничек» предложил выпить за молодых. Настя вскочила из-за стола и выбежала вон из зала.

— Ой, а куда невеста-то побежала? — заорала толстая тетка. — Женишок, может, ты меня поцелуешь?

Этого я стерпеть уже не могла и не хотела. Все-таки это была свадьба моего единственного сына, а он, похоже, пребывал в состоянии шока от свалившейся информации о невесте, то есть семье невесты, с которой он собирался породниться. Неужели она ничего не рассказывала ему про прошлое своего отца? Хотя мой мальчик вполне мог им не интересоваться. Наверное, общения с будущей тещей ему хватало за глаза и за уши. Нет у Насти отца — и не надо. У него своих в избытке.

Но почему это все не вскрылось раньше?!

— Так, прекратили балаган! — рявкнула я, поднимаясь со своего места. Где же полиция? Долго они ехать будут?

— Дамочка, — повернулся ко мне «покойничек», вставший из гроба. У него уже был рассечен лоб.

— Это свадьба не только дочери пирамидостроителя, о котором я впервые услышала сегодня, но и моего сына. И оплачена она, в частности, деньгами моего сына. Он год работал, чтобы отложить на свадьбу!

— Ой, бедная! — сложила ручки на груди сухонькая старушка (в одной ручке болтался пакет с едой). — Бедный мальчик! — с жалостью посмотрела она на Ромку. — И на ком же ты жениться надумал? Окрутила она тебя. Эти девки все такие. Прихватывают хороших мальчиков. А если девочка хорошая, то обязательно негодяй какой-нибудь попадется.

— Моя дочь тоже год на эту свадьбу работала! — заорала сватья. Эй, как бы ее удар не хватил! Не нравился мне ее вид. — Нет здесь денег моего бывшего мужа! Нет! Не знаю я, куда он их запрятал! Все мог спустить еще в девяностые годы! Деньги у него сквозь руки как песок проходили!

Обманутые вкладчики стали вспоминать, кто сколько отнес в «Анастасию». Настин отец назвал свою пирамиду в честь дочери.

— А где торт? Я сладкого хочу, — вдруг воскликнула одна из обманутых.

— Да, пора бы сладенького, — крикнул кто-то из Настиных родственников.

— Деньги важнее! — пресекло этот порыв большинство обманутых.

— Но можно и тортика, — добавила сухонькая старушка.

— Не будет торта! — рявкнул мой сын.

— На алкашей рассчитывали, а не на сладкоежек, — вставила сватья.

Я же вспомнила, как совсем недавно в одной желтой газетенке читала расценки на свадебные торты. Мне плохо стало от этих цифр. Два яруса — 470 тысяч, 3 яруса — 750. Бывает, что берут за килограмм (около пяти тысяч) плюс отдельная наценка за декор — фигурки, цветы, ручная роспись.