Дарья Кожевникова - Стеклянное сердце

Вскрытие. Тая старалась не произносить этого слова даже в мыслях, но тем не менее рвалась туда, где это происходило. Сама не знала, зачем. Знала только одно: сестра не должна была, просто не могла утонуть! А Трофим Михалыч, которому необходимо было завезти в прокуратуру какие-то документы, пошел ей навстречу, согласившись взять с собой в эту поездку. И, наверное, сильно пожалел о своем согласии, когда Тая закатила там сцену, услышав, что дело закрыто, поскольку по результатам вскрытия причиной смерти стало естественное стечение обстоятельств. Но Тая отказывалась верить как следователю, так и бумагам, которые он пытался ей показать. Она знала одно: утонуть Элька никак не могла! Не могла — и все тут! Это было так же немыслимо, как разбившаяся птица, внезапно, прямо в небе, вдруг разучившаяся летать! В результате, то ли понимая Таины чувства, то ли просто желая наконец-то избавиться от нее, следователь договорился о том, чтобы она сама лично побеседовала с патологоанатомом. Они созвонились, и тот согласился ее принять, после чего Трофим Михалыч, сдерживая недовольство, сопроводил ее до места в компании еще с каким-то сотрудником.

В судебном морге, вопреки Таиным опасениям, не оказалось ни кафельных стен, ни зловещих стальных столов в человеческий рост — ничего такого, что она с содроганием представляла себе, настаивая на этой беседе. Патологоанатом принял ее у себя в кабинете, в обычном кабинете с письменным столом и даже с пальмой в кадке у окна.

— Здравствуйте! Это вы… — тут Тая запнулась, — занимались моей сестрой?

— Присядьте, — невозмутимый мужчина лет пятидесяти указал ей на стул. И только после того, как Тая приняла его приглашение, перестав нависать над ним демоном правосудия, ответил на ее вопрос: — Да, я.

— И что?! — Тая подалась вперед, продолжая сверлить его глазами.

— Ответ на ваш вопрос есть в моем заключении. Если бы вы внимательно и спокойно с ним ознакомились, вам не пришлось бы сюда приходить.

— Из вашего заключения я поняла лишь, что, по-вашему, молодая и здоровая девушка, с раннего детства плававшая, как морская богиня, каким-то чудом ухитрилась утонуть. Но я не верю этому заключению! И вы бы не поверили, если бы хоть немного знали мою сестру!

— Да, вы правы, я ее не знал. Но зато у меня имеются кое-какие знания в области судебно-медицинской экспертизы, а еще я привык доверять своим глазам. Глаза же, милая девушка, говорят мне о том, что на теле вашей сестры нет иных повреждений, кроме как полученных уже посмертно, за прошедшие три дня, от голодных обитателей озера, раков и рыб, а также от достаточно сильных подводных течений, протащивших ее по донным камням. Тело в такой стадии разложения еще не должно было всплыть, и его, учитывая температуру озерной воды, не нашли бы так быстро, если бы не эти самые течения, прибившие его к берегу. Они же, вкупе с местной фауной, нанесли ему некоторые повреждения. Но больше, помимо этого, я ничего не нашел — ни ссадин, ни гематом. Это значит, что никто, как можно было бы предположить, не оглушал и не сталкивал вашу сестру в озеро, где она могла бы захлебнуться в бессознательном состоянии. Кроме того, вода в ее легких исключительно озерная, чистая, без ила и без каких-либо посторонних примесей — это значит, что утонула она именно в этом водоеме, и довольно далеко от берега, где могла нахвататься частичек грязи. И точно не была утоплена где-то, как можно было бы заподозрить, а уже потом привезена и сброшена в озеро в попытке имитировать несчастный случай. Я пока понятно вам все объясняю?

Тая только кивнула, вынужденная присмиреть перед этим спокойным голосом, излагающим ей одни голые факты.

— Хорошо. А вот теперь перейдем к вашему заявлению касательно здоровья вашей сестры. Вы утверждаете, что она была абсолютно здоровой девушкой. Тут я готов вам возразить. Опять же, по результатам вскрытия. Состояние ее почек и мозговых тканей — как видите, я поработал над телом на совесть — говорит о том, что утонула ваша сестра не потому, что не умела плавать, нет. Она лишилась чувств в воде из-за резкого падения уровня сахара в крови. Сейчас это все, что я могу сказать. Либо у вашей сестры был диабет, и она могла принимать какие-то средства, понижающие сахар…

— Не было у нее ничего такого! Диабет! Да Элька носилась как конь!

— Все зависит от характера людей. По некоторым до последнего не скажешь, что они больны. Но у этой версии и в самом деле есть слабые места: подобные лекарства назначаются врачом, а ваша сестра, как уже выяснили, не состояла на учете у эндокринолога. Самолечение? Или неформальная консультация врача? В наше время все возможно. Но в желудке вашей сестры я не нашел ни малейшего следа принятых препаратов. Он был абсолютно пуст. Остаются уколы, следа от которых я, учитывая посмертные повреждения тела, все-таки мог и не отыскать. Но уколы, как правило, начинают применять уже на более серьезной стадии заболевания. А кроме того, пациентов при этом обязательно предупреждают, что после каждой инъекции просто необходимо что-либо съесть, иначе это может привести к фатальным последствиям. Я не думаю, чтобы ваша сестра оказалась бы столь легкомысленна, что могла пренебречь этой рекомендацией и пуститься в дальний путь, не прихватив с собой хотя бы кусочек хлеба.