Елена Богатырева - Ловцы душ. Исповедь

— Держи, — сунул он ее Марте.

— Зачем?

Данила чиркнул спичкой, зажег свечу. День был безветренным, и пламя стояло ровным высоким столбиком. Данила отошел от Марты шагов на тридцать.

— Горит? — крикнул он оттуда.

— Ну горит, — безучастно сказала Марта самой себе.

— Погасни, — приказал Данила, и огонь исчез.

Марта смотрела на свечу, не веря своим глазам.

«Это какой-то фокус! Так не бывает», — думала она. А когда подняла глаза, Данилы на берегу не было. Она опустила свечу в карман, и ей почему-то стало легче. Ей хотелось спросить его о многом. Например, как его зовут и откуда он. Жаль только, не успела. «Но ведь он обязательно придет сюда завтра», — сказал ей внутренний голос. И, успокоенная, она пошла домой. Все на свете может оказаться непрочным и ненадежным, но он обязательно придет завтра…

На следующий день они встретились на том же месте. И Данила рассказал ей о себе…

На этот раз рассказ Марты прервал звонок в дверь. Она побледнела и посмотрел на Нину Анисимовну.

— Я загляну в глазок, — пообещала та и с большими предосторожностями на цыпочках вышла в коридор.

Перед дверью топтался Николай Иванович.

— Ну, как вы без меня?

Он на ходу скинул плащ и заглянул в комнату, где лежала Марта. Потом резко обернулся к Нине Анисимовне.

— Нина, — сказал он строго, — судя по тому, как блестят твои глаза, я догадываюсь, что вы тут уже несколько часов болтаете!

Нина Анисимовна виновато улыбнулась. Николай Иванович прикрыл дверь и тихо, чтобы Марта не слышала, зашипел:

— Ты с ума сошла! Ей же нельзя! Скажи еще спасибо, что она пришла в себя! В твоем возрасте уже пора бы понимать, что, если человек заговорил, это еще не значит, что он пошел на поправку. Ты хоть о моих предписаниях не забыла?

Тут раздался звон будильника, и Нина Анисимовна ответила:

— Вот. У нас все по часам.

— Хорошо, теперь иди домой. Выспись хорошенько, и до завтрашнего утра чтобы я тебя не видел здесь. А то ее на ноги поставим, а ты свалишься.

Нина Анисимовна попыталась войти в комнату вслед за Николаем Ивановичем, но он не пустил:

— Иди домой, — произнес он грозно.

Вышло ужасно смешно. Но Нина Анисимовна сдержала улыбку и медленно стала собираться. Первым делом она положила в сумку дневники Марты, которые весь день прижимала к груди. Обернула шарф вокруг шеи, надела плащ и долго возилась с туфлями.

— Нина, — позвал Николай Иванович, — она там что-то хочет…

Марта лежала откинувшись на подушки, бледная, с запавшими глазами.

— Я поговорила с доктором, — сказала она тихо. — Он ничего не гарантирует. Вдруг я не успею… Я прошу вас, помогите детям.

— Вашему сыну? — не поняла Нина Анисимовна. — Вадику?

Марта покачала головой и прикрыла глаза. Они проговорили целый день, но только теперь Нина Анисимовна заметила, насколько это утомило Марту.

— Дети, которые родились у нас там… Вы еще немного почитаете и поймете… Они теперь беззащитны. Но найти их непросто. После того пожара… Я пыталась. Но знаю только, где живет Лариса. Запомните: Лариса Белова.

Марта продиктовала адрес и заставила Нину Анисимовну трижды повторить его.

— Скажите ей: «ТСОНСАПО». И пусть она разыщет остальных и передаст им.

— Это что, по-японски? — удивилась Нина Анисимовна.

— И еще, — Марта не ответила ей, очевидно, каждое слово давалось ей теперь с большим трудом. — В шкафчике на кухне есть одна дверца, которая закрывается на ключ. Там деньги…

Паузы становились все длиннее. Переводя дыхание, Марта закрывала глаза, и Нина Анисимовна боялась, что она их больше не откроет.

— …половину отдайте Ларисе. Это ее. А вторая половина — для Леши… Скажите ей, она поймет. О нем некому позаботиться…

— Так! Это когда-нибудь кончится? — влетел в комнату рассерженный долгим ожиданием Николай Иванович.

Но, едва взглянув на Марту, он махнул Нине Анисимовне рукой, чтобы поскорее уходила, и достал прибор для измерения давления.

— Нет, я все-таки избавлюсь от тебя сегодня! — сказал он, закатывая глаза к потолку, взял Нину Анисимовну под руку и вывел из квартиры. — Домой!

И дверь захлопнулась.

Оставшуюся часть дня Нина Анисимовна провела за дневниками. Теперь она не просто читала про чужую личную жизнь, она была сопричастна тайне. Правда, тайна, как только она оказалась на улице, показалась ей маленькой и не совсем настоящей. На улице сновали машины; нагруженные сумками, возвращались с работы озабоченные женщины; мужчины пили пиво на ходу с такой жадностью, словно делали это не каждый вечер, а в первый и последний раз. Питерская жизнь шла своим чередом, и никому не было дела до маленького клочка бумаги с удивительным знаком, от которого люди сходят с ума или становятся волшебниками. Но, вернувшись домой и задернув шторы, Нина Анисимовна снова почувствовала неодолимое влечение к Алтайским горам, где чудеса соседствуют с трагедиями так тесно, что трудно отличить их друг от друга.