Елена Богатырева - Ловцы душ. Исповедь

— Да, старая любовь не ржавеет, — вздохнул Петр.

— Не в любви дело, — махнул рукой Василий. — В чем-то другом. Молчит мужик. Напишу, что нормальный — а он действительно нормальный, — тут же срок дадут на всю катушку. Сам себя гробит. Последний раз хочу сегодня попробовать… Так что веселитесь без меня.

Он распрощался с друзьями и направился к выходу. Лариса выскользнула из кухни вслед за ним. Василия она нагнала на лестничной площадке.

— Скажите, — голос ее предательски дрожал, — как зовут этого человека?

— Не могу, — пристально глядя ей в глаза, ответил Василий. — Это против правил.

— Александр? — спросила Лариса.

— Допустим.

— Малахов.

— Вы знакомы?

— Я могу чем-то помочь ему? — Лариса чувствовала, что вот-вот расплачется.

— Видите ли, человеку можно помочь только тогда, когда он сам этого хочет. А ваш знакомый даже попыток не делает… Извините, я сейчас тороплюсь. Но если потребуется ваша помощь, сразу позвоню.

Он побежал вниз по ступенькам.

— Но телефон! — крикнула ему вслед Лариса.

— Есть у меня ваш телефон, — махнул рукой Василий.

«Ну конечно, он ведь думает, что мы с Костей… Он будет звонить ему домой», — с горечью подумала Лариса.

На улице стемнело. Лариса вспомнила о том, что завтра у нее смена — вставать ни свет ни заря. И можно прямо теперь забрать потихоньку свой плащ и сбежать. Она повернулась к дверям и нос к носу столкнулась с Мариной — так, кажется, называли единственную присутствующую на сборе женщину.

— Вот, значит, у кого получилось окольцевать Санникова, — сказала она, прикуривая длинную тонкую сигарету. — Поделитесь секретом: как вы этого добились?

Лариса попыталась улыбнуться. В конце концов, она ведь не настоящая невеста, чтобы нервничать, а всего лишь играет эту роль.

— Я вовсе не добивалась…

— Бросьте. Мне ли не знать, — сказала Марина многозначительно. — Признайтесь, вы беременны?

— Нет.

— Тогда — что же?

Женщина показалась Ларисе слишком бесцеремонной. Она таких терпеть не могла.

— Любовь, — ответила она, вскинув голову. — Знаете, это еще случается…

Марина посмотрела на нее с откровенной ненавистью. Чтобы не продолжать неприятный разговор, Лариса вошла в квартиру.

Поздно вечером, когда все разошлись, Лариса измерила давление Николаю Петровичу и осталась довольна результатами.

— Вот и чудесно! Все наладилось.

— Значит, завтра тебя не ждать? — грустно спросил старик.

— Завтра у меня смена.

— А послезавтра?

— И послезавтра тоже.

— Приходи в выходной…

Лариса улыбнулась, но не ответила. Ей не хотелось подавать надежды. Костя уложил отца в постель и пошел провожать Ларису домой. Ждать трамвая в половине первого ночи они сочли бессмысленным и снова отправились пешком. Ночь была теплая и немного влажная. Похоже, бабье лето все-таки отвоевало город у осени.

Костя с Ларисой молчали. И каждый думал о своем. Она — о том, как пусто и одиноко покажется ей теперь дома после таких приключений. Он — о том, какие слова ей сказать и как, сейчас или потом.

Так незаметно они дошли до ее парадной. И Костя решился… Но Лариса подняла на него глаза, и он мысленно дал себе отбой. Глаза были такими, словно в них отражалась вся скорбь вселенной.

— Боже мой, — вздохнул Костя. — Ты ведь еще час назад смеялась! Что случилось за последние шестьдесят минут?

— Это давно случилось, — голос Ларисы дрогнул. — И потом завтра — на работу. Пора становиться серьезней.

— Еще успеешь, — неопределенно сказал Костя.

— Это нервы. Я совсем расквасилась, — расстроилась Лариса. — Мне все время хочется плакать. Раньше со мной такого не случалось.

И Костя решился: теперь — или никогда.

— Ладно, сейчас я тебе помогу, — сказал он. — Но совсем немного.

— Как психолог? — В глазах Ларисы мелькнула ирония.

«Совсем дитя!» — Костя вздохнул.

— Я сделаю так, что тебе ненадолго станет легче. Хочешь?

— Конечно, — ответила Лариса, и Костя, не теряя времени, тут же нагнулся и поцеловал ее.

— Ну как? — спросил он. — Помогло?

Лариса, спотыкаясь, пятилась к двери, но тоски во взгляде уже не было. Тоска сменилась крайним удивлением. Добравшись до лестницы, она, не оглядываясь, побежала наверх. И до второго этажа соображала плохо. На третьем она отругала себя за ребячество. Он ведь только хотел поднять ей настроение. Переключить ее на что-нибудь другое. И, в общем-то, у него, наверно, получилось бы, не сбеги она так поспешно. На четвертом этаже, приготовив ключи, она думала только о том, что вот сейчас откроет окно на кухне, которое выходит на улицу, помашет Косте на прощание и скажет спасибо. Она ведь не маленькая девочка, чтобы так шарахаться… Лариса посмотрела на дверь и громко вскрикнула…