Елена Богатырева - Ловцы душ. Исповедь

Они вряд ли догадывались о простой истине, что последователи любой идеи всегда заходят в тупик или еще куда похуже. Родитель идеи трижды перевернется в гробу, глядя, как его горячие последователи перевирают его постулаты и очертя голову рвутся совсем к иной цели, чем ему виделась…

Нет, они не были безумцами. Они были наивными романтиками и ничего не имели против коммунизма, а только пытались декорировать его идеей веры не в Бога даже, а в силу мысли, способной творить добро.

Низкие облака клубились над отрогами гор. Холмы, поросшие лесом, соседствовали с долинами рек и стальной гладью озер. Нина Анисимовна даже во сне готова была поспорить, что маленький лагерь вряд ли переживет здесь зиму, когда верхушки гор покроются снегом и солнце, помноженное отражением в ледниках, престанет быть снисходительным к ним…

Звонку будильника Нина Анисимовна удивилась, как выпавшему летом снегу. Она смотрела на него рассеянно, пытаясь припомнить, куда же ей так рано понадобилось… Потом ахнула, вскочила, приготовила несколько бутербродов для Николая и, прихватив с собой тетради, отправилась принимать вахту.

Ларису разбудил первый трамвай под окном. Она подскочила на кровати и села. Мысли заметались: то ли ей приснился кошмар, то ли приключился на самом деле. Вспомнила все, и тут же придавило тяжестью — Саша. Детским капризом показались вчерашние страдания. Вчера еще оставалось место сомнениям, предположениям и надеждам. Сегодня не осталось ничего, кроме сухой определенности, выведенной в милицейском протоколе: стрелял из ревности…

Здравый смысл подсказывал ей, что делать ничего не нужно. Что в ее положении любой поступок окажется глупостью и только усугубит ситуацию. Что в голове у нее нет сейчас ни одной здравой мысли, а только отчаяние. Но с другой стороны, именно это отчаяние было настолько полным и настолько непереносимым, что требовало немедленного выхода в любых, пусть самых бессмысленных поступках, о которых она, возможно, скоро пожалеет.

Ей хотелось тут же бросить все дела и бежать искать Сашу. Пусть это будет глупостью, пусть она вскоре пожалеет об этом, но ей нужен был ответ! Хотя какой может быть ответ, когда речь идет о любви? Здесь на все «почему?» — одно «потому». Почему любят дурных и злых, вместо того чтобы любить хороших и добрых? Почему любят убогих и низких, вместо того чтобы расточать жар своей души на достойных? Бессмысленные вопросы.

Лариса позвонила Косте. В его голосе звучали нотки неподдельного счастья. Еще бы: отец был на волосок от смерти, а сегодня ему гораздо лучше. Нужно попробовать уговорить Николая Савельевича лечь в больницу на обследование. Вдруг удастся?

Но если она явится к ним сейчас, в таком подавленном настроении, как бы все не испортить. Мрачный доктор — хуже палача, так говорил их старый преподаватель в училище. Так что сейчас она в хорошие врачи не годится. Придется подождать…

Костя вернулся домой и не спеша прошел к отцу. По дороге он так и не придумал, что сказать ему.

— Пап, она действительно не совсем нормальная, — сказал он с порога.

— Ты уверен? — Отец заглянул ему в глаза. — Если так, то почему ты такой потерянный?

Костя поморщился.

— Сумасшедшие, как правило, всегда производят на людей удручающее впечатление. Честно говоря, мне немного не по себе после встречи с нею. Наговорила кучу глупостей. Даже, насколько я понял — а понять таких людей совершенно невозможно! — намекнула на то, что родители Ларисы живы. Но в голове у нее такая каша, что я не знаю теперь, чему верить, а чему — нет.

Николай Савельевич не успел ответить: раздался звонок.

Костя шел открывать и пытался представить Ларису. Ее улыбку, походку, манеру говорить. Нет, ничего странного, а тем более — страшного в девушке не было. А что касается родителей, их, как известно, не выбирают.

Улыбаясь, он открыл дверь. Лариса выглядела бледнее, чем вчера, лицо предательски хранило следы слез.

— Здравствуй, — сказала она тихо, — как отец?

— На вид — ничего. Но мне кажется — еще слабоват.

Пока Лариса раздевалась и мыла руки, Костя терзался вопросом о том, что за чудище живет у нее дома? Вчера она ни разу не позвонила домой, чтобы предупредить, что задерживается. Стало быть — звонить было некому. По крайней мере он так себе это объяснил. У подъезда она достала ключ, что тоже было хорошим знаком. И, в конце концов, она ведь сама сказала вчера отцу, что раньше жила с тетей, а теперь — одна! Ах да, спохватился Костя. Не могла же она сказать будущему свекру, что имеет бойфренда!