Михаил Черненок - Следствием установлено

Создавалось странное положение. Если сигнализация, как уверяет заведующая магазином, была действительно включена, то в момент, когда преступник выставил стекло, она должна была сработать. Должен был зазвонить колокол и при взломе дверного замка. Но он не зазвонил. И еще: кому и зачем понадобилось одновременно взламывать дверь и выставлять окно? Отчего на лице трупа застыло выражение ужаса? Что здесь случилось ночью?

Тимохина, закончив с выключателем, принялась исследовать флакон из-под одеколона. Голубев метр за метром стал проверять проводку охранной сигнализации.

– Сигнализация исправна, – наконец сказал он Антону.

Антон подошел к выключателю и повернул рукоятку в положение «Включено». Тот же миг, как корабельный колокол громкого боя, тревожно зазвонил звонок. И звенел он до тех пор, пока Антон его не выключил.

Вернулся участковый инспектор, доложил, что распоряжение выполнено. Заведующая магазином опять запричитала:

– Сергей Васильич, миленький, вы ж вчера присутствовали при закрытии магазина. Видели, как я включала сигнализацию?

– Точно, видел, – подтвердил участковый.

– Почему ж она не сработала? – спросил Антон. – Почему оказалась выключенной?

Участковый недоуменно развел руками. Не дождавшись ни от кого ответа, Антон, стараясь ничего не сдвинуть с места, осторожно прошелся по магазину. Остановился у разбросанных на полу серых мужских кепок. Одна из них привлекла внимание – старая, с темными масляными пятнами. Антон поднял кепку – на подкладке химическим карандашом было написано: «Ф. КОСТЫРЕВ». Подошел Слава Голубев, увидев надпись, удивился:

– Впервые встречаюсь со столь галантными ворами. Даже визитную карточку оставили.

Антон подозвал участкового, показав на надпись, спросил:

– Знаете такого?

Участковый удивился не меньше Голубева:

– Знаю. Федор Костырев живет на моем участке. Работает столяром в райпотребсоюзе. Семья рабочая, порядочная. Да и сам парень трудяга, хотя и молод. Правда… – участковый кашлянул: – Не так давно за хулиганство отбывал пятнадцать суток. Сдружился, понимаете ли, с Павлом Моховым. Тот учинил пьяный дебош, и Костырев заодно с ним. Вроде, в его защиту полез. Чтобы отучить от подобных штучек, пришлось оформить материал, – участковый повернулся к Славе Голубеву. – Вот товарищ Голубев мне помогал. После того нарушений порядка со стороны гражданина Федора Костырева не наблюдалось.

– А Мохов кто?

– Карманник. Трижды судим. Неоднократно проводил с ним беседы – ничего не помогает.

Антон кивнул в сторону прилавка, за которым лежал труп:

– О нем что знаете?

– Фамилия Гоганкин. Прозвище – Гога-Самолет. Когда-то работал в областном аэропорту. У нас появился позапрошлым летом. Устроился в «Сельхозтехнику» электриком. Башковитый, понимаете ли, в электрике был. Только вот это дело, – участковый щелкнул по горлу, – сгубило мужика. Пил всякую гадость, в какой хоть капля спирта есть. Предполагаю, в магазин за одеколоном забрался. Видели, закоченел от испуга, а коробку с одеколоном не выпустил.

– В таком случае лучше было забраться в продовольственный и набрать водки, – сказал Антон.

– Оно так, конечно. Только в нашей округе продовольственные магазины спиртным не торгуют, а до винно-водочного больше часа надо топать. Его ж прижало, видно, невтерпеж.

– Семья у Гоганкина есть? – снова спросил Антон.

– Какая у пропойцы может быть семья. Пристроился тут к одной, себе подобной, пьянчужке. Дунечкой ее зовут. Вдвоем беспробудно забутыливали. Желаете, можно сходить до нее. Через три усадьбы от магазина живет. Возможно, даст какие показания. Только я в этом сомневаюсь. Непутевая женщина.

Приехавший на машине «скорой помощи» Борис Медников осмотрел труп и, не обнаружив на нем никаких телесных повреждений, кроме незначительного пореза на руке, увез труп в морг. Антон, закончив свои дела, посоветовался с Голубевым и решил, что Слава с экспертом Тимохиной отправятся на машине к Федору Костыреву, кепку которого нашли в магазине, а он с участковым инспектором побывает у Дунечки, сожительницы Гоганкина.

Прибывшие на место происшествия представители райпотребсоюза приступили к ревизии магазина.

Похилившаяся глинобитная избушка Дунечки сиротливо стояла среди захламленного всякой всячиной двора. От калитки, еле-еле держащейся на проволоке, к крыльцу тянулась редкая цепочка вдавленных в грязь кирпичей – своего рода тротуар на время слякоти. Перекошенная, с полуоторванной ручкой дверь избушки была приоткрыта, однако участковый инспектор для порядка громко постучал. На стук ответил хриплый женский голос: