Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

— Как хотите.

Он что-то сунул солдатам и помахал мне рукой.

— Я ваш должник. Звоните…

«БМВ» медленно тронулся, и Костя Малов, человек с визиткой, помахал мне, его спутница глядела перед собой, держа в пальцах сигарету. Я отвернулся. Она была красива и знала себе цену. Впрочем, других женщин в таких дорогих машинах и не возят. Я повертел визитку. «Константин Иванович Малов. Фирма "Русь”. Генеральный директор».

— Товарищ капитан! — один из салабонов заговорщически тянул меня за рукав. — Этот мужик аж шесть сотен отвалил. Возьмите две, а?

Солдата звали Сашей. Он был конопатым и круглолицым.

— Не надо, — я мягко сжал протянутую с деньгами ладонь.

— Они вам больше пригодятся. Только чтоб деды не отобрали.

— А вот хрен им, — засмеялся Саша.

Прошло полгода. Я получил майора, от меня ушла жена, а вскоре я ушел из армии.

С женой уже давно все двигалось к концу. Постоянные переезды, замызганные общежития и одуряющая монотонность бесконечных зим в отдаленных гарнизонах мало что оставили от чувств, с которыми мы начинали семейную жизнь. Жена с дочерью все чаще оставались у матери, мы не виделись месяцами. Потом у нее кто-то появился, и мы расстались. Ее даже не удержало возле меня Черное море и чужой праздник на его пляжах.

Я не сделал карьеры в армии. И все же было тяжело расставаться с тем, что окружало меня на протяжении двух десятков лет. Северные коэффициенты помогли набрать неплохую выслугу, и в возрасте тридцати восьми лет я шагнул в новую для меня жизнь в качестве советского пенсионера.

С работой я долго не мудрил. Мне нравилось море, яхты и острова за горизонтом. Начальник лодочной станции, тоже из армейских отставников, предложил должность своего заместителя, одновременно механика, и я согласился. Станция была богатой. Кроме обычных рыбацких фелюг и дюралек, здесь стояли дорогие прогулочные глиссеры и яхты, принадлежавшие городским буграм. А посему мне даже досталось служебное жилье, половина старого дома с толстыми сырыми стенами и удобствами во дворе.

О собственной яхте я мечтал давно. Еще с тех пор, когда в начале службы ходил в яхтклуб и катал под парусами будущую жену. В первый же месяц своей гражданской жизни я купил «Марию», старую девятиметровую яхту, уже несколько лет стоявшую в деревянном сарае рядом с лодочной станцией. Моих сбережений хватало на одно: либо на мебель с телевизором, либо на яхту. Я выбрал «Марию».

Она спасала от тоски и запоев, которые навалились. на меня зимой. Я тосковал по жене, дочке, друзьям, оставшимся слишком далеко, а бесконечный дождь за окном едва не заставлял выть от одиночества.

Тогда я шел в сарай к «Марии» и начинал заниматься ее восстановлением. Вечерами в мой дом иногда приходила женщина, Валя, работавшая медсестрой в амбулатории. Она то жила, то не жила с пьяницей-мужем. Общение со мной немного отвлекало ее от семейных дрязг. У Вали была большая грудь. В любви она была довольно пассивной, словно выполняла надоевшую обязанность.

Так прошла первая зима. К весне я заменил на яхте подгнившие доски и перебрал дизель. Солнце и теплое море растопили тоску. Как бы то ни было, а жизнь продолжалась. Почти все время я проводил на станции и в море, избегая возможности оставаться в своем неуютном пустом жилище. «Мария» заменяла мне дом. В одиночку или с кем-нибудь из приятелей я плавал вдоль побережья, забираясь в лабиринты скал, а порой уходя в море к нейтральным водам. Я бросал якорь и ночевал среди искрящейся черной глади. В море мне спалось спокойнее, чем дома. Радовало утреннее солнце, отражаясь веселыми желтыми полукружьями от медных поручней и окантовки иллюминаторов.

Я привык к морю, к пыльному южному городу с его кривыми мощеными улочками и даже к своему одинокому’ неуютному дому. Во дворе посадил черешню. Приятель-отставник начал с дальним прицелом водить меня в гости к своей родне. Знакомить с молоденькой племянницей-разведенкой. Племянница мне нравилась. Родители ее, за неимением лучших женихов, против моей кандидатуры ничего не имели и осторожно расспрашивали, какую пенсию мне назначили. К этому времени я без сожаления расстался с Валей, начал толстеть. Перестал просыпаться по ночам, теперь со мной оставалась невеста. Впереди вырисовывалась семейная жизнь. Моя старенькая мама одобрила намерения одинокого сына и написала в письме, что давно пора мне куда-то прибиваться. А там даст Бог, и она приедет. Смотреть за внуками.

Но судьбе было угодно распорядиться моей жизнью по-другому. Я встретил Ларису.