Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

Костер горел плохо. Лед под ним таял и заливал угли. Мы кое-как нагрели пол-чайника воды, чтобы запить банку консервов, которую открыли на ужин. Из теплых вещей у нас имелись два спальных мешка и старый облезлый полушубок Ласея. Мы постелили на мох спальник и полушубок, укрывшись вторым спальным мешком. Все быстро заснули, но так же быстро от холода проснулись. Поднялся сильный ветер. Мы лежали как в трубе, к тому же спальный мешок напитался снизу влагой.

Мы поднялись и долго бегали кругами, пытаясь согреться. Потом снова кипятили воду, пока не рассвело. Берегом вокруг и не пахло. От горизонта до горизонта расстилалось пустынное серое море с гребешками волн. Льдину заметно покачивало, и от этого мы чувствовали себя еще более неуютно. Весь следующий день мы пытались хоть немного обустроить свой лагерь. На льдине нам предстояло провести черт знает сколько времени, и первое, что надо сделать, — оборудовать более или менее сносный ночлег.

Мы разрубили пополам извлеченную изо льда доску и уложили ее в нише, которая немного защищала от ветра. В изголовье и ногах настелили кучу плавника и покрыли это сооружение слоем мха. Получилось нечто вроде гнезда. Но все наши ухищрения помогали мало. Гигантская ледяная глыба и холодное море не давали нам согреться, и мы редко спали ночью больше двух часов подряд. Днем было теплее, но мешала вода, которая струилась вокруг, накапливаясь в низинах большими лужами.

Запасов еды при экономном расходовании могло хватить недели на две. Я рассчитывал, что за это время нас кто-то заметит или прибьет к земле. Если, конечно, не изменится ветер, который в основном дул с востока и тащил льдину вдоль побережья.

После убийства старика Вырги, я уже не мог относиться по-прежнему к моим спутникам. Но если с Карасевым мы еще вели какие-то разговоры, вместе караулили нерп на пологом конце льдины, то Николая я старался всячески избегать. Я помнил, как он не решился прыгать за Зоей, но еще трусливее и гадостнее вел он себя сейчас.

Ашухин боялся голода. Получилось так, что пищу брался в основном варить он сам. Учитывая наши запасы, чередовались в основном два блюда: жидкий суп из пшена с консервами и кипяток с сахаром. Подойдя как-то раз к нему со спины, я увидел как Николай торопливо выгребал в рот остатки тушенки. Потом налил в банку супа и, запрокинув голову, торопливо выпил.

— Не подавись! — окликнул я.

Но Ашухина было трудно смутить. Плеснув в банку супа, он протянул мне:

— Попробуй, вроде ничего получилось…

Я бросил к костру найденную сухую хворостину.

— Карась придет, пообедаем все вместе, — и не выдержав добавил: — С нашим запасом только и жрать поодиночке!

Николай сделал вид, что не расслышал.

Еще он любил рассуждать с Карасем, как будут тратить деньги. Оба собирались немедленно купить машины. Ашухин — «Волгу». Карась — «Жигуленок», шестерку. Оба часами спорили о достоинствах своих моделей и собирались зимой ехать в Крым, проветриваться. Только никак не могли решить, как лучше: на одной машине или сразу на обеих.

— Конечно на двух, — настаивал Ашухин. — У каждого ведь с собой будет девочка. Захотел потрахаться, остановился, разложил сиденье, на него подругу и валяй сколько влезет.

После мгновенной и страшной смерти Зои на наших глазах мне было противно слушать Николая. Он вспоминал свои любовные приключения и советовался с Карасем, кого из прежних подруг взять с собой.

— Можно Светку, она обоим сразу давать будет. Помнишь, которая весной у нас в конторе ночевала.

— Найдем помоложе, — авторитетно заявил Карась. — На любой дискотеке пару сосок погрузим и поехали. И платить не надо. За жратву и выпивку кое-что надо отработать.

— И-и-эх, красота, — потягивался Ашухин. — Ящик шампанского, ящик коньяку и вперед!

Плеск отвалившегося куска льда прервал его размышления.

— Льдина не развалится? — зевая, спросил он.

— Не развалится, отозвался я. — Как правило, они крепкие. Но есть другая опасность. Лед все время подмывается снизу морской водой, меняется центр тяжести, и такие айсберги часто переворачиваются. Не хотел раньше говорить, настроение портить.

— Ну и не говорил бы, — отозвался Карась.

А Николай долго размышлял, шучу я или нет. Подумав, решил, что не шучу. Воображение у него работало, и он хорошо представлял, как мы будем тонуть в холодной воде. Дня на два прекратились разговоры о девочках. Он ходил по льдине, прислушиваясь к каждому шороху, потом предложил держать наготове бревно и мешок с продуктами.