Марина Крамер - Силиконовая надежда

– Ну, Аделина Эдуардовна, поздравляю вас с очередной победой, – сказал кто-то из мужчин, обращаясь к более молодой женщине. – Это очень хороший задел для будущей статьи.

– Не факт, что у меня будет время сейчас заниматься ее написанием, – услышала я голос, показавшийся мне знакомым.

И тут женщина повернулась, и я ее узнала. Это была та самая незнакомка, что спасла меня от нападения несколько месяцев назад. Разумеется, она меня не узнала. Компания шла мимо меня, и один из мужчин, обходя меня с брезгливой миной, бросил:

– Впервые вижу бомжиху, залипшую не у витрины винно-водочного.

– Как же бесит твоя манера осуждать, – произнесла моя спасительница.

– Да? Бесит? Таким вообще в городе не место, одна зараза от них.

– А рассуждаешь вообще как фашист какой-то.

– Ну, ты у нас альтруистка, так чего бы тебе не протянуть руку помощи? – насмешливо произнес мужчина.

Она смерила его насмешливым взглядом и произнесла:

– Позвольте мне проститься, обед был чудесным, спасибо за поздравления, но мне в другую сторону.

Ее бросились уговаривать, но она решительно отказалась ехать вместе с остальными. Когда компания погрузилась в подъехавшее такси, женщина обернулась ко мне:

– Я могу чем-то помочь?

– Н-нет…

– Точно? Погоди-ка… – Она без всякого стеснения или неудобства взяла меня за подбородок и развернула к свету. – Слушай, а я тебя где-то видела.

– Вы ошиблись…

– Я не могу ошибиться, – категорично сказала женщина. – Я хирург-пластик и в лицах кое-что понимаю. У тебя к тому же родинка на крыле носа, я ее помню.

Я не стала ни спорить, ни напоминать ей о нашем первом знакомстве. Но вышло так, что мы все-таки разговорились, и представившаяся Аделиной женщина пригласила меня в кафе. Меня удивило то, что она совершенно не стеснялась моего внешнего вида, спокойно сидела со мной за одним столом и рассказывала о себе, а потом расспрашивала, расспрашивала. И я, внезапно проникнувшись к ней доверием, выложила все. Аделина не перебивала, слушала и думала о чем-то.

– Знаешь, пойдем на воздух, – предложила она. – Курить очень хочется, а тут нельзя.

Мы пошли в сквер через дорогу, сели на лавку, Аделина закурила и вдруг сказала:

– Такое впечатление, что все дети мечтали быть врачами, учителями, актрисами, а ты сидела в уголке, смотрела на них и думала – мол, вот я никогда не смогу быть такой же красивой, как Ирка, или такой же талантливой, как Машка. Зато смогу стать таким дерьмом, что они все ахнут. И вся твоя последующая жизнь была подчинена именно этому – показать всем, какое ты дерьмо. Аня, зачем так жить?

– Ты не понимаешь. И никогда не поймешь, потому что наверняка выросла в благополучной семье с мамой и папой, которые тебя любили и поддерживали. А я скиталась по детдомам, была одна на свете, и мне приходилось грызться за возможность просто выжить.

– И потому ты решила, что можешь спустить свою жизнь в унитаз? Что может быть отвратительнее пьяной девки, а? Или, когда напиваешься, об этом уже не думаешь?

– Ты что, никогда не напивалась?

– Никогда, – серьезно подтвердила Аделина, глядя мне в глаза. – Я вообще плохо переношу алкоголь, потому позволяю себе изредка лишь полбокала белого вина за ужином.

– А как же все эти вечеринки, на которые ты явно ходишь?

– А я не хожу.

– Почему?

– Не вижу необходимости, – она пожала плечами и взяла из пачки очередную сигарету.

– Не может быть, – не поверила я. – Ты известный врач, у тебя такие клиенты – и ты никуда не ходишь?

– А что в этом удивительного? Общения мне хватает и на работе. Но давай лучше о тебе поговорим. Ты так и собираешься болтаться между небом и землей, топя выдуманные проблемы в алкоголе?

Я зажмурилась. Этого вопроса я боялась больше всего, потому что сама то и дело задавала его себе, если была трезва. Но ответа никак не находила, как не нашла его и сейчас.

– Аня, ты не отмалчивайся, я тебя в покое не оставлю. – Аделина погасила окурок о край урны и снова уставилась на меня своими прозрачными глазами. – Есть что-то, чем ты хотела бы заниматься?

Я молча кивнула, не в силах произнести название своего увлечения.

– Ну и? Я так и буду тащить из тебя слова клещами? Почему ты отталкиваешь руку, протянутую тебе для помощи?

– Потому что мне никто никогда не помогал. Я не верю в то, что кто-то может бескорыстно сделать что-то для другого человека, тем более едва знакомого. Или такого, как я, опустившегося и пьющего.

– Ого, какая длинная и связная речь, – усмехнулась Аделина. – Ну, так попробуй для разнообразия, вдруг я делаю это небескорыстно?