Александр Бородыня - Эмблема печали

— Он говорит, под «Желтую крышу» пошел, — отозвался не менее знакомый голос.

— Не понимаю! — сказал Арнольд. — Это дичь какая-то. Тоже, придумали, «Желтая крыша»… Кино.

— С наемниками из Китая, — присовокупил голос Пупса.

— Понятно! — сказал Арнольд, и было слышно, как щелкнула зажигалка. — Кто-то переводит деньги из Москвы, и китайцы делают черную работу. — Было слышно, как он шумно выпустил через ноздри дым. — Красиво. Я бы сказал, даже оригинально.

Чухонцев надавил клавишу магнитофона, закрыл глаза и снова откинулся в кресле. Запись была сделана накануне утром, а голоса на пленке принадлежали двум мертвецам. Арнольд был убит еще в середине сентября, Пупса прикончили в октябре. И в том и в другом случае работали китайцы.

«Имитатор голосов? — подумал Чухонцев. — Кто-то имитирует голоса бандитов и крутит их на нашу прослушку. Но кто? — Минут пятнадцать ушло у него, чтобы связать два дела. — Была уже имитация голосов, только там все происходило при помощи телефона. Дело серебряной лилии. Как его там? «Эмблема печали». Определенно, один и тот же почерк. Но по делу «Эмблемы печали» никто не был обвинен. Дело в архиве… Хотя Жуков что-то, кажется, говорил пару месяцев назад о возобновлении расследования. Что-то они там на трупе нашли».

Чухонцеву было понятно: кто-то подключился к прослушивающим устройствам ФСК и подсовывает липу. Причем липа эта достаточно совершенна. Голоса, звучащие с магнитофонной пленки, ничем не отличались от своих оригиналов.

Следовало провести глобальную проверку, следовало доложить об обнаруженном факте проникновения в электронные сферы контрразведки, но Чухонцев не мог. Если бы он доложил, то пришлось бы докладывать и обо всем остальном, пришлось бы докладывать о своих связях с мафией, о своих многочисленных обменах информацией, о взятках, которыми он давно уже не брезговал. Так что оставался единственный путь: личное расследование.

Официально Чухонцев занимался делом фирмы «Спектр», подозреваемой в причастности к транзиту наркотиков. В фирму был внедрен человек, и дело близилось к завершению, поэтому почти не требовало внимания. Неофициально Максим Афанасьевич взялся за другое дело.

Он не мог довериться ни одному из своих сотрудников, приходилось полагаться только на собственные силы. Но следовало поспешить: нынешние бандиты не дураки, рано или поздно они неизбежно придут к тому же выводу, что и он, сопоставят факты. И тогда его просто убьют. Может быть, последует краткое предупреждение, а может быть, и предупреждения не будет. Сопоставят факты, найдут причину происходящего, оплатят киллера, и все. Конец карьеры.

Поэтому майор Чухонцев и не спал по ночам, нужно было перелопатить горы материала, и все собственными руками. К концу второй недели, после того как Чухонцев наткнулся на прозвучавший с магнитофонной пленки голос покойного Арнольда, у него было уже две версии. Первая ниточка тянулась из МВД. Во всех записях, сделанных прослушивающими устройствами, присутствовало выражение «Желтая крыша». «Желтая крыша», китайские киллеры по безналичному найму. Этим делом занимались уже два месяца, и никакого результата. Оба следователя, занимающиеся китайцами, уже были отстранены по подозрению в коррупции, теперь дело вел третий следователь.

Довольно легко Чухонцеву удалось получить материалы по этому делу. Изучив их, он окончательно утвердился в своих предположениях. Кто-то неизвестный входит в электронную сеть прослушивания или просто в телефонную сеть и, искусно имитируя голоса, провоцирует кровавые столкновения.

Совершенно очевидно из дела следовало, что голос капитана Орнаментова был также сфальсифицирован. Точно зная время приземления самолета с китайцами, зная реакцию работников аэропорта, неизвестный преступник, подключившись к внутренней линии МВД, заменил собой капитана Орнаментова, так же как позже и капитана Панова. Оба, и Панов и Орнаментов, теперь находились в следственном изоляторе Лефортово, и Чухонцев хорошо понимал, что если быстро не разберется в происходящем, то окажется там же.

Систематизировав все сведения о бандитских разборках за последние месяцы, Максим Афанасьевич пришел к еще одной мысли: китайцы появлялись в Москве только тогда, когда одна из группировок объективно брала верх и никто не осмеливался напасть на нее. После каждого появления группы безнаказанных импортных киллеров война, естественно, вспыхивала с новой силой.