Александр Бородыня - Эмблема печали

— С чего? — жестко спросил Жуков. — С чего начать?

— Да хотя бы с этой лилии. Ведь кто-то ее делает. Я ее видел, потрясающая штучка, тонкая работа, это должен быть как минимум опытный ювелир. Ты говоришь, нет смысла?

— Где ты ее видел? — с трудом сдерживая поднимающееся в нем раздражение, выдавил из себя Жуков.

Чухонцев отодвинул тарелку и поставил на стол свой небольшой черный портфель.

— У меня, Саша, для тебя есть кое-что интересное. — На глазах у всей столовой он вынул из портфеля и протянул Жукову толстый иллюстрированный журнал. — Полистай на досуге! И подумай над такой простой мыслью: что, если наши новые русские таким странным образом взвинчивают цену на оригинальное ювелирное изделие? — Чухонцев поднялся из-за стола. — Извини, у меня работа. — Уже сделав пару шагов, он обернулся и добавил: — Так что, Саша, мой тебе совет: ты лучше фирму-изготовителя поищи.

Это был сентябрьский номер журнала «Диво». Чисто рекламная продукция, яркий, толстый, лощеный журнал. На первый взгляд вещь совершенно бесполезная, но при внимательном рассмотрении на шестнадцатой странице обнаружилась реклама небольшой ювелирной фирмы. Организация предлагала в ряду иных драгоценностей (не особо дорогие кулоны и кольца с изумрудами) и небезызвестную серебряную лилию. На цветной фотографии рельефно просматривались все тончайшие детали серебряных лепестков и тычинок.

Обнаружив рекламу ювелирной фирмы, Жуков даже огорчился. Сколько времени потрачено, а необходимая информация на самой поверхности лежит.

Утром еще до планерки он связался по телефону с прокурором Центрального округа, на территории которого располагался ювелирный магазин, и попросил ордер на обыск. И в течение суток ордер был выдан.

В результате от того момента, как Жуков обнаружил рекламку ювелирной фирмы «Эмблема печали», и до того момента, как оперативная группа ворвалась в небольшой магазин на Остоженке, прошло всего каких-то тридцать часов.

Все было сделано оперативно, но, пожалуй, с излишней помпезностью. Магазин находился на первом этаже старого четырехэтажного дома. Оперативники вышли из трех машин. Семь человек в защитной форме заняли боевые позиции снаружи, прикрывая черный ход и окна, трое вместе с Жуковым вошли внутрь.

В небольшом зале царила полутьма, сверкали только специально высвеченные поддельные камни и цепочки в витринах. Покупателей в магазине было не много. Стены оклеены черным, за округлым мягким прилавком стоял продавец.

— Это ограбление? — поправляя очки, спросил продавец, с удивлением и без тени страха рассматривая Жукова.

— Нет, обыск. — Жуков вытащил свое удостоверение. — Я мог бы увидеть директора?

— У вас есть постановление прокуратуры?

Майору не понравился этот осторожный, почти печальный, певучий голос.

— Пожалуйста! — Он достал ордер и разгладил его на черном бархате прилавка. — Так я могу увидеть директора?

Оперативники у входа по одному проверяли напуганных посетителей и выпускали их на улицу.

— Я директор! — сказал человек за прилавком и снова поправил очки. — Что будем искать?

Через одиннадцать часов, когда последний оперативник захлопнул за собой дверь магазина, молодой человек в очках подошел к телефону и набрал номер.

— Алексей, ты? — спросил он усталым голосом.

— Что-то случилось, Сережа? — отозвался собеседник на том конце. — Голос у тебя нехороший!

— Случилось! Погоди, я включу транскодер. — Рука хозяина магазина слепо пошарила по столу, он сильно устал и плохо соображал. Наконец он вставил телефонную трубку в пазы кодирующего устройства и снял другую. Теперь, даже если бы телефон и прослушивали, голосов их не смогли бы разобрать. — У меня в магазине только что закончился обыск.

— Прости, но я тут при чем? — спросил мальчишеский голос в трубке. — По-моему, это твои проблемы! Кстати, ты проверил, кто первый купил «Эмблему»?

— Тебе это очень надо?

— Так ты посмотрел, Сергей?

— Да, я поднял ведомость. Она от двадцать седьмого сентября. Ювелирное изделие приобретено за наличный расчет. Уплачено в кассу двадцать пять тысяч долларов США. Ты знаешь, я припоминаю. Мы довольно долго с ним тогда проболтали, очень приличный дядька. Лет сорок ему на вид. Об Америке рассказывал. Говорил, что покупает наше изделие как коллекционер. Я так понял, он гражданин США, но я могу путать. Кажется, Петр Петрович…

— А фамилия?

— Извини, но фамилии не было. Только имя-отчество. Он меня — Сергей Александрович, я его — Петр Петрович, так и разошлись.