Александр Бородыня - Эмблема печали

«Если б я сразу посмотрела… Господи! Зинка бы жива осталась! Глупо как!»

Скопировала дискету. Сделала быстро небольшую распечатку на принтере, после чего сняла телефонную трубку.

На этот раз с генералом соединили через минуту, практически без всяких проволочек.

— Сергей Валерьевич? — спросила Марина. — Сергей Валерьевич, я хотела бы с вами встретиться в течение ближайшего часа. Я надеюсь, вы еще не подписали документы в связи с моим отпуском?

— Хорошо! — после паузы отозвался Уральский. — Жду вас через сорок минут в своем кабинете!

Разговор, состоявшийся между Мариной Владиславовной и генерал-полковником ФСК Уральским, получился очень коротким. Марина вошла в кабинет, но, несмотря на приглашающий жест, решила не опускаться в кресло, она встала у стола и кинула прямо перед генералом листы с распечаткой. Генерал просмотрел листы. Поднял на Марину глаза. Взгляд его был пустым и холодным.

— Вчера вечером в меня стреляли! — сказала Марина. — Профессионально зажали в треугольник. — Она смотрела на генерала, но тот никак не реагировал на ее слова. Тогда Марина взглядом указала на листок распечатки. — Как вы понимаете, это только копия! — сказала она. — Если со мной что-то случится, архивы Чухонцева окажутся в утренних газетах.

— Я понял! — знаком остановил ее генерал. — Что вы предлагаете?

— Я не иду в отпуск и продолжаю работу над делом «Спектр». — Генерал кивнул. — Вы выплачиваете семье Зины максимальную компенсацию в кратчайший срок. У нее пятилетняя дочурка осталась. — Опять кивок. — И никаких гарантий! — сказала тихо-тихо, с трудом сдерживая ярость, Марина.

— Логично! — сказал генерал. — Есть еще какие-то пожелания?

— Нет!

Его спокойный голос, медлительное движение его руки, бриллиантовая заколка в сером шелковом галстуке — все это вместе взятое выводило Марину Владиславовну из себя, бесило, но она сдержалась. Она хорошо знала, чего хочет. Мертвых не вернешь. И теперь нужно было постараться спасти тех, кто остался в живых. Вернувшись в свой кабинет, Марина несколько часов посвятила чисто бумажной работе. Она изучала досье бандитов. Вникала в детали плана перевозки наркотиков. Довольно много времени ушло на выбор оружия. Стрелять из обычного револьвера в салоне самолета нельзя. Пуля пробивает обшивку, и мгновенно происходит разгерметизация салона. Остановилась на облегченном парабеллуме, оружии, предназначенном специально для борьбы с воздушными террористами во время полета. Уменьшение количества пороха в гильзе, при сохранении объема, уменьшение веса пули позволяют даже на высоте одиннадцати тысяч метров вести бой без всякого риска повредить самолет.

Вылет «боинга» с детской экскурсией был назначен на 1 декабря. Рейс Москва — Нью-Йорк. Вылет — в десять ноль-ноль из Шереметьева, посадка через одиннадцать часов в аэропорту имени Джона Кеннеди.

Обыватель, отправляющийся в полет, не доверяя никакому двойному дну, прячет «самое дорогое» на теле или внутри тела. Хорошо, если это свернутые в тоненькую трубочку пятисотдолларовые купюры, помещенные в задний проход отпускника, такие хитрости раскрываются в специальном помещении за секунду при помощи элементарного пинцета. А если это золотой, старинный стилет, острый, как бритва? А если это произведение искусства, например, маленький этюд Саврасова, холст, масло, 50х70 сантиметров («Грачи прилетели», вариант) — полотно, также стянутое в трубочку и засунутое туда же? А если это твердые драгоценные камни, например алмазы, или целлофановые герметичные упаковочки с героином, проглоченные прытким пассажиром за завтраком вместе с цыпленком табака и запитые кофе, сделанным для крепости на хорошем рисовом отваре?

Был известен случай, когда один инженер из Мариуполя, на семь дней вылетающий в командировку от своего родного приборостроительного завода в Париж, заглотил несколько слитков технической платины общим весом четыреста двадцать граммов. Платина была похищена, понятно, на том же родном заводе. В Париж инженер не улетел. С острой болью в желудке он был доставлен в больницу. Дело дошло до полостной операции. Но даже когда следователь показал злополучному инженеру извлеченный слиток, тот отказался признаться. Официально заявил, что впервые в жизни этот слиток видит и что вполне допускает, что эта техническая платина была подброшена ему врачами во время операции, но возможен и другой вариант: платину он проглотил накануне в результате сильного алкогольного стресса, сделал это из хулиганских, вероятно, соображений, а никак не с целью вывоза, и после проглачивания моментально забыл. Только голова сильно болела и в животе что-то покалывало!